Крушение императорского поезда117 лет назад на железной дороге России случилось событие, которое имело значительные исторические последствия. 17 октября (по старому стилю) 1888 года произошло крушение поезда, в котором ехала семья императора Александра III.
Впрочем, нельзя исключить, что такая трактовка чудесного спасения императорской семьи, - легенда. Расследовавший причину этой катастрофы знаменитый российский юрист, прокурорский работник (а вовсе не адвокат, как почему-то иногда утверждается) Анатолий Федорович Кони считал (книга "На жизненном пути"), что царская семья спаслась благодаря тому, что крышу удержали сдвинутые от удара стены. Это более правдоподобно. На снимках, сделанных после катастрофы, видно, что крыша так и осталась висеть, а вовсе не рухнула.
Царскую столовую выбросило с колес и развернуло.
Фото Алексея Иваницкого.
Произошло это недалеко от Харькова между станциями Тарановка и Борки в 14 часов 5 минут. Как такое могло случиться с "главным поездом" империи? Теракт? Основания для такого предположения были, ведь на отца Александра III - "царя-освободителя" Александра II было совершено несколько покушений, и в конце концов бомбистам удалось его уничтожить. И вот семь лет после гибели отца - покушение? По некоторым свидетельствам, после крушения поезда в столовой раздались голоса: "Какой ужас! Покушение! Взрыв!", на что император в сердцах прореагировал резко и неожиданно: "Красть надо меньше!". А причем тут традиционное российское занятие?
Расследование однозначно показало: крушение произошло не из-за теракта, а по технической причине. Тяжелый царский поезд вели два паровоза. Скорость была - "царская". И второй паровоз, а за ним еще четыре вагона сошли с рельсов. Из-под вагона-столовой выбило все колеса… Ситуацию усугубило то, что авария случилась на высокой насыпи, над глубокой балкой. Из-под обломков царской столовой все выбрались лишь с царапинами да ссадинами (только флигель-адъютант Шереметев пострадал сильнее, но не тяжело), а вот в других вагонах 19 человек погибли и 18 - получили серьезные травмы. 
Крыша столовой удержалась...
Фото Алексея Иваницкого
Император изволил лично распоряжаться организацией помощи пострадавшим. И, несмотря на пронизывающий ветер, дождь и сильную грязь, он несколько раз спускался под откос, к размещенным там убитым и раненым. А его супруга Мария Федоровна, датчанка по происхождению, разорвав белье на бинты, сама перевязывала раненых. Из Харькова прибыл санитарный поезд, туда поместили всех пострадавших. И только после этого император отправился в подошедший свитский поезд. Этот поезд пошел в обход поврежденного участка - на станцию Лозовая. Туда по высочайшему повелению прибыло сельское духовенство, которое отслужило в присутствии царя панихиду по скончавшимся жертвам и благодарственное молебствие по случаю "дивного избавления о величайшей опасности августейшего семейства".
Впрочем, нельзя говорить, что царская семья в этой железнодорожной катастрофе никого не потеряла. Потеряла. И государь сильно от этой потери переживал.
За пять лет до этой трагедии в царской семье появилась камчатская лайка. Ее подарили Александру III матросы крейсера "Африка", вернувшегося с Тихого океана. Ее так и назвали - Камчаткой. И император очень переживал, что его любимая собака погибла при крушении поезда. Судя по дневнику, он часто вспоминал о ней. "Сегодня я воздержался кого-либо приглашать, - записывает царь в один из своих тяжелых дней, - в подобных случаях страшно не достает хотя бы собаки; и я с таким отчаянием вспоминаю моего верного Камчатку; ведь это глупо, малодушие, а что же делать - оно все-таки так! Разве из людей у меня есть хоть один бескорыстный друг; нет и быть не может, а пес может, и Камчатка был такой". Четвероногому другу в императорском саду, под царскими окнами был даже поставлен памятник. Жалел ли вот так же государь о невинно погибших под Борками людях? Дневник на этот вопрос ответа не дает.
На месте крушения какое-то время стоял этот Спасо-Святогорский скит.
Вспоминал ли кто-либо с такой же болью о погибшем псе? Вряд ли. Так что действительно произошло "чудесное спасение" всей царской семьи. И это послужило поводом для религиозного всплеска: на пожертвования населения построили десятки церквей и часовен в ознаменование этого события по всей России - от Крыма до Восточной Сибири.
Но были и более значимые для страны последствия этого крушения - кадровые, технические и политические. "Сходы с рельсов представляют, к сожалению, довольно частое явление на дорогах: их совершается у нас около 300 в год, - писала через два дня после крушения газета "Русские ведомости". - Причины сходов крайне многочисленны и разнообразны и могут заключаться как в несовершенствах пути, так в недостатках подвижного состава и в неправильностях при управлении поездом. Размытый дождями путь, гнилые шпалы, внезапно лопнувший рельс, неправильная постановка стрелки, несвоевременное выставление сигнала, испортившееся колесо, неравномерное заторможение вагона, - все это может привести к сходу с рельсов и подвергнуть поезд большому или меньшему вреду". Не потому ли царь произнес в разбитом вагоне свою знаменитую фразу!
Внешне императорский поезд
не отличался роскошью.
После крушения царского поезда в отставку были отправлены министр путей сообщения адмирал Константин Посьет и главный инспектор железных дорог барон Шерваль. Но дело было не только в недобросовестности, в нечистоплотности каких-то конкретных железнодорожников или чиновников.
Лизоблюдство и подхалимство всегда в чести. И чтобы угодить императору, его поезду дозволялось ездить в нарушении правил безопасности. Летом того же 1888 года Александр III трижды проезжал по Юго-Западным железным дорогам. В его состав входили тяжелые вагоны, и вели поезд два товарных паровоза. При этом скорость была слишком высокой для тогдашних железных дорог с легкими рельсами, деревянными шпалами и песочным балластом. Поезд мог вышибить рельсы. Об этом в рапорте на имя министра путей сообщений написал управляющий Юго-Западными железными дорогами Сергей Юльевич Витте (смотрите в приложении отрывок из его воспоминаний).
По занимаемой должности он был обязан сопровождать царский поезд на своем участке пути. Витте потребовал снизить скорость поезда до безопасной, иначе он отказывался его сопровождать. Требования удовлетворили, поскольку эти дороги были частными, а не казенными, но министр и император высказали тогда непреклонному управляющему свое недовольство, поскольку на других железных дорогах страны скорость царского поезда никто не ограничивал.
А вот содержимое было царским,
включая автомобиль.
Тем не менее, после отставок высокопоставленных транспортников несговорчивого Сергея Витте, напротив, пригласили работать в столицу - директором департамента железнодорожных дел в Министерстве финансов. С этого началась его блистательная карьера в высшем эшелоне власти. И он многое сделал для развития не только железных дорог страны, но и всей экономики России. Так, разработанный им тарифный закон по грузовым перевозкам позволил сделать эксплуатацию железных дорог прибыльной, и это послужило толчком к дальнейшему бурному развитию транспортной сети страны, где, как известно, дороги всегда были (и до сих пор остаются!) одной из двух наиглавнейших российских проблем. Именно в те годы Россия установила мировой рекорд по масштабам строительства железных дорог. Наверно, нелишне было бы и сейчас вспомнить о принципах тарифной политики мудрого хозяйственника-финансиста Витте.
Крушение царского поезда сыграло большую роль в судьбе еще одного ныне практически забытого человека. Поскольку авария случилась недалеко от Харькова, оттуда приехал местный фотограф Алексей Михайлович Иваницкий.
Фотограф
Алексей Иваницкий.
Его снимками, взятыми из Российского государственного архива кинофотодокументов, иллюстрирован этот материал. Он был профессиональный фотограф, а после этой съемки стал всероссийской знаменитостью. За серию снимков об аварии царского поезда Александр III пожаловал ему участок земли возле села Гайдары Змиевского уезда Харьковской области. Иваницкий, по сути, стал придворным фотографом при двух последних российских царях. Сниматься у него почитали за честь тогдашние отечественные знаменитости. Достаточно вспомнить хорошо известную фотографию Веры Комиссаржевской. К нему на съемку приезжал Федор Шаляпин.
При советской власти большевики его, естественно, шлепнули - 9 декабря 1920 года, в Крыму. Просто так - за дворянское происхождение. Он действительно происходил из дворян. А его жена приходилось внучкой атаману Задунайской Сечи генерал-майору Осипу Гладкому. Впрочем, вероятно, всё же не это было главным, просто ему припомнили, что он был близок к императорскому двору. Хотя он мог бы снимать и руководителей новой власти. Не довелось. И, к сожалению, до сих пор внук фотографа, историки не могут найти бесценный архив Иваницкого, арестованного чекистами. А это - несколько коробок со стеклянными негативами. Удивительно, но Иваницким, теперь уже совсем в другом государстве, вернули права на недвижимость в начале девяностых годов. Но там располагалась биостанция Харьковского национального университета. И были мучительные имущественные споры, и безуспешные попытки небогатого наследника, бывшего советского офицера восстановить полуразрушенное родовое гнездо. И внук вынужден был продать университету полученное наследство…
После аварии у станции Борки сделали серьезнейшие технические выводы, что соблюдать правила движения надо всем и что нужен новый, более мощный и скоростной паровоз. В 1890 году Министерство путей сообщения дало поручение Николаевской (ныне - Октябрьская) железной дороге, наиболее развитой тогда в техническом отношении, создать и изготовить на принадлежавшем ей Александровском заводе пассажирский паровоз, который мог бы водить поезда весом до 400 тонн со скоростью до 80 километров в час. Чтобы выполнить такие требования, надо было построить паровоз с тремя спаренными осями. Вообще-то такого типа паровозы в России к тому времени уже имелись. Их еще в 1878 году впервые в мире, опередив другие страны на 14 лет, начали строить на Коломенском заводе. Но они эксплуатировались только на Уральской горнозаводской железной дороге, не имевшей тогда связи со всей сетью страны. При участии профессора Н.Л. Щукина Александровский завод в 1892 году начал выпуск новых, мощных, скоростных и надежных локомотивов. После нескольких усовершенствований этим паровозам с 1914 года разрешили водить поезда со скоростью до 108 километров в час!
Семья Александра III.
Слева стоит будущий император Николай II.
Были и политические последствия крушения. Хотя императорская семья "чудесным образом" спаслась, сам Александр III в результате травмы получил заболевание почек и умер чуть ли не в годовщину крушения поезда - 20 октября 1894 года сравнительно молодым (49 лет), не успев подготовить к тяжелому бремени - самодержавному управлению страной наследника, будущего последнего российского императора Николая II.
В принципе Александр III был не самым лучшим для России царем. И не самым умным, и весьма жестким. После почти либерального государя-папаши он, вероятно, напуганный "излишней свободой" и террористическими актами, многое из начатых преобразований в обществе остановил, даже кое-что повернул вспять, закрутил гайки, укреплял "вертикаль" своей самодержавной власти путем усиления контроля над обществом бюрократического аппарата, в частности ограничил полномочия земства, упразднил в небольших городах выборные думы, подчинил университеты назначаемым попечителям, удвоил плату за обучение в высших и средних учебных заведениях, прекратил прием на высшие женские курсы, установил налоги на наследство и процентные бумаги, повысил обложение промыслов, занимался обрусением Прибалтийского края, запретил евреям селиться вне городов и в то же время выселил евреев-ремесленников из Москвы и Московской губернии… Поэтому именно он подготовил почву для недовольств в стране, выплеснувшихся при Николае II в бунты и революции. Тем не менее, он что-то сделал и полезного для экономики, в том числе для железнодорожного строительства. Надо также поставить ему в заслугу, что за четырнадцать лет его правления, Россия не воевала. И проживи властный, волевой папаша еще хотя бы с десяток лет, глядишь слабохарактерный, непоследовательный, неуверенный в себе сыночек набрался бы ума-разума и не допустил бы столь страшной судьбы для себя, для своей семьи, для нашей страны. Соблюдайте правила безопасности движения на железных дорогах! Независимо от чинов и званий…
Из воспоминаний бывшего царского премьер-министра Сергея Юльевича Витте
(в 1888 году он был управляющим Юго-Западных железных дорог, частной компании):
Расписание императорских поездов составлялось обыкновенно министерством путей сообщения без всякого спроса и участия управляющих дорогами. Я своевременно получил расписание, по которому поезд из Ровно до Фастова должен был идти такое-то количество часов, причем в такое количество часов это расстояние мог пройти только поезд легкий, пассажирский; между тем в Ровно вдруг явился громаднейший императорский поезд, составленный из массы тяжелейших вагонов… Так как такой поезд, и притом с такой скоростью, какая была назначена, не только не мог везти один пассажирский, но даже и два пассажирских паровоза, то нужно было… везти его двумя товарными паровозами… Между тем как скорость была назначена такая, с какой идут пассажирские поезда. Поэтому для меня совершенно было ясно, что каждый момент может случиться несчастье, потому что если товарные паровозы идут с такой скоростью, то они совершенно расшатывают путь, и если в каком-нибудь месте путь не вполне, не безусловно крепок… то паровозы эти могут вывернуть рельсы, вследствие чего поезд может потерпеть крушение….
Я представил расчеты, из которых было ясно, что при наших русских путях - со сравнительно легкими рельсами, при наших деревянных шпалах (за границей - металлические шпалы), при нашем балласте (у нас балласт песочный, тогда как за границей почти везде балласт из щебенки) - путь, естественно, является неустойчивым… Я писал в рапорте, что принимать на себя ответственность за движение императорского поезда при таких условиях я более не намерен… На это я получил следующий ответ телеграммой: ввиду моего такого категорического заявления министр путей сообщения приказал переделать расписание и увеличить время хода поезда на три часа…
Когда я входил на станцию, то заметил, что все на меня косятся… Подходит ко мне генерал-адъютант Черевин и говорит: государь император приказал передать вам, что он очень недоволен ездой по Юго-Западным железным дорогам. …Вышел сам император, который слышал, как мне Черевин это передает. Тогда я старался объяснить Черевину то, что уже объяснял министру путей сообщения. В это время государь обращается ко мне и говорит:
Да что вы говорите. Я на других дорогу езжу, и никто мне не уменьшает скорость, а на вашей дороге нельзя ехать просто потому, что ваша дорога жидовская.
(Это намек на то, что председателем правления был еврей Блиох.)
Конечно, на эти слова я императору ничего не ответил, смолчал. Затем сейчас же по этому предмету вступил со мною в разговор министр путей сообщения, который проводил ту же самую мысль, как император Александр III. Конечно, он не говорил, что дорога жидовская, а просто заявил, что эта дорога находится не в порядке, вследствие чего ехать скоро нельзя. И в доказательство правильности своего мнения сказал:
А на других дорогах ездим же мы с такой скоростью, и никто никогда не осмелился требовать, чтобы государя везли с меньшей скоростью.
Тогда я не выдержал и сказал министру путей сообщения:
Знаете, ваше высокопревосходительство, пускай делают другие как хотят, а я государю голову ломать не хочу, потому что кончится это тем, что вы таким образом государю голову сломаете.
Император Александр III слышал это мое замечание, конечно, был очень недоволен моей дерзостью, но ничего не сказал… На обратном пути, когда государь опять проехал по нашей дороге, то поезду уже дали ту скорость и прибавили то количество часов, которые я требовал. Я опять поместился в вагоне министра путей сообщения, причем заметил, что с того времени, как я последний раз видел этот вагон, он значительно наклонился на левую сторону… Оказалось, что произошло это потому, что у министра путей сообщения адмирала Посьета была страсть к различным, можно сказать, железнодорожным игрушкам: так, например, к печам различного отопления и к различным инструментам для измерения скоростей; всё это ставилось и прикреплялось на левую сторону вагона…
Схема крушения.
Прошло два месяца. Тогда я жил в Липках против дома генерал-губернатора…. Вдруг однажды ночью стучит ко мне в дверь камердинер… Говорят: есть срочная телеграмма…
Приехал я на месте крушения поезда… Оказалось, что императорский поезд ехал из Ялты в Москву, причем дали такую большую скорость, которую требовали и на Юго-Западных железных дорогах. Ни у кого из управляющих дорогами не доставало твердости сказать, что это невозможно. Ехали также с двумя паровозами, причем в вагоне министра путей сообщения, хотя и несколько облегченном снятием некоторых аппаратов с левой стороны, никакого серьезного ремонта во время стоянки в Севастополе сделано не было; кроме того, его поставили во главе поезда, первым от паровоза. Таким образом, поезд шел с несоответствующей скоростью, двумя товарными паровозами да еще с не вполне исправным вагоном министра путей сообщения. Произошло то, что я и предсказал: поезд вследствие качания товарного паровоза, выбил рельс. Товарные паровозы конструируются без расчета на большую скорость, и поэтому, когда товарный паровоз идет с не соответствующей ему скоростью, он качается.
…Я дал заключение, что виновато исключительно центральное управление - министерство путей сообщения, а также виноват инспектор императорских поездов. Результат этой катастрофы был следующий: через некоторое время министр путей сообщения Посьет должен был выйти в отставку. Барон Шерваль [инспектор] также должен был выйти в отставку и поселиться в Финляндии. По происхождению барон Шерваль был финн… Государь с этими лицами расстался без всякой злобивости… Но император Александр III не без основания считал главным виновником катастрофы инженера Салова, который в это время был начальником управления железных дорог… По этой причине Салов в течение всего царствования императора Александра III не мог получить никакого назначения…
Использованы фотографии Российского государственного архива кинофотодокументов, а также материалы сайтов:
"Родословная рода Иваницких" (geneo.narod.ru/geneo/geneoRod_ivan.php) и "Желдорпресс-Информ" (zdp.ru).
Российский император Александр III Миротворец (1845-1894) вступил на престол 2 марта 1881 года после смерти своего отца Александра II . Тот был убит в результате террористического акта, совершённого в центре Санкт-Петербурга. Придя к власти, новый государь начал осуществлять совсем иную политику, прямо противоположную той, которую проводил его отец.
Деятельность предыдущего самодержца была оценена негативно, а проводимые им реформы названы "преступными". До воцарения Александра II в стране царили покой и порядок. Население жило зажиточно и спокойно. Однако всеобщая либерализация и бездумно проведенная реформа по отмене крепостного права ввергли страну в хаос. Появилось огромное число нищих, стало процветать пьянство, начали выражать резкое недовольство дворяне, а крестьяне взялись за вилы и топоры.
Портрет Александра III
Ситуацию усугубил массовый террор. Почувствовавшая безнаказанность радикально настроенная интеллигенция создала множество революционных кружков, в которых кровавые террористические акции стали нормой поведения. Но во время совершения преступных актов гибли не только те, кого хотели убить, но и абсолютно посторонние люди, случайно оказавшиеся на месте трагедии. Со всем этим ничем неприкрытым цинизмом нужно было решительно бороться.
Новый император собрал вокруг себя чрезвычайно умных и волевых людей. Чего стоит только Сергей Юльевич Витте (1849-1915). Он был ярым противником либеральной экономики, породившей развал промышленности и коррупцию. Жёсткую и безжалостную политику по отношению к терроризму занял обер-прокурор Правительствующего Синода Константин Петрович Победоносцев (1827-1907).
Он являлся автором "Манифеста о незыблемости самодержавия". Тот увидел свет 30 апреля 1881 года и вызвал всеобщее ликование в стране. При непосредственном участии Победоносцева террористам, убившим предыдущего императора, был вынесен смертный приговор, хотя многие либерально настроенные господа требовали заменить смертную казнь тюремным заключением. В стране были приняты дополнительные меры по борьбе с революционной смутой.
Всё это дало свои плоды. К середине 80-х годов XIX века террористическая деятельность революционных элементов практически сошла на нет. За всё время правления Александра III народовольцы совершили всего одну успешную кровавую акцию. В 1882 году в центре Одессы был убит прокурор Стрельников Василий Степанович.
Исполнители террористического акта Желваков и Халтурин были арестованы. Преступление они совершили 18 марта, а уже 22 марта по высочайшему повелению их повесили. В связи с этим преступлением была позднее арестована и Вера Николаевна Фигнер (1852-1942). Её также приговорили к смертной казни, которую впоследствии заменили пожизненной каторгой.
Все эти жёсткие бескомпромиссные меры, естественно, испугали террористов. И всё же в 1887 году они совершили попытку покушения на нового императора. Но смерть Александра III наступила гораздо позже, а 1887 год можно считать последним годом XIX века, когда революционеры пытались осуществить в стране кровавую акцию.
Покушение организовали члены "Террористической фракции". Создана она была в декабре 1886 года в Санкт-Петербурге и формально входила в партию "Народной воли". Её организаторами стали Пётр Шевырёв (1863-1887) и Александр Ульянов (1866-1887). Они и задумали убить государя в годовщину гибели его отца. То есть решили приурочить убийство к 1 марта.
Но следует заметить, что террористы стали уже не те. Они не знали элементарных основ конспирации. Рассказывали своим знакомым о планируемом террористическом акте. К тому же многие из них находились под надзором полиции как неблагонадёжные. И всё же молодым людям удалось изготовить бомбы, а вот чёткого плана покушения они так и не составили.
Главный организатор террористического акта Пётр Шевырёв уже в феврале месяце испугался задуманного. Он срочно покинул столицу и уехал в Крым, сообщив сообщникам, что у него туберкулёз, и необходимо срочное лечение. После этого функции руководителя взял на себя Александр Ульянов. Он наметил место покушения на Невском проспекте недалеко от Адмиралтейства.
С 26 по 28 февраля заговорщики, обвесив себя бомбами, ходили туда толпой и ждали государя. Но тот так и не появился. Все эти хождения вызвали пристальный интерес у полиции. Один из заговорщиков Андреюшкин подробно изложил план покушения своему товарищу в письме. А этот товарищ не имел никакого отношения к организации.
Закончилось всё самым печальным образом для членов "Террористической фракции". 1 марта 1887 года, когда террористы опять появились на Невском проспекте, их арестовали, а Шевырёва задержали в Крыму 7 марта. Всего по делу проходило 15 человек. Из них 5 человек были приговорены к смертной казни, а 8-м дали каторгу с последующей ссылкой.
Суд над заговорщиками начался 15 апреля 1887 года и длился 5 дней. Приговор был зачитан 19 апреля, а уже 8 мая Шевырёва, Ульянова, Андреюшкина, Осипанова и Генералова повесили в Шлиссельбургской крепости.
Смерти Александра III предшествовало крушение императорского поезда 17 октября 1888 года. Следует заметить, что государь имел атлетическое телосложение и обладал огромной силой. При этом его рост составлял 1 метр 90 см. То есть этот человек был настоящим русским богатырём с волевым сильным характером.
В указанную дату царская семья возвращалась из Крыма в столицу империи. Не доезжая Харькова, вблизи станции Борки, рядом с селом Червонный Велетень случилась трагедия. Вагоны тащили 2 паровоза, и состав мчался со скоростью почти 70 км/ч. На насыпи, высота которой достигала 10 метров, произошёл сход вагонов. На момент трагедии в поезде находилось 290 человек. Из них 21 человек погиб, а 68 получили ранения.
Крушение императорского поезда
В момент крушения государь и его семья сидели в столовой, так как время было обеденное - 14 часов 15 минут. Их вагон сбросило на левую сторону насыпи. Стены разрушились, пол провалился, и все, кто был в вагоне, оказались на шпалах. Ситуацию усугубила крыша, рухнувшая вниз. Но людей от травм спас могучий император. Он подставил плечи и держал на них крышу до тех пор, пока все пострадавшие не выбрались наружу.
Таким образом спаслись императрица Мария Фёдоровна, цесаревич Николай Александрович, третий сын государя Георгий Александрович, дочь Ксения Александровна, а также представители царского двора, обедавшие вместе с венценосным семейством. Все они отделались синяками, ссадинами и царапинами. Но если бы император не удержал крышу, то люди получили бы гораздо более серьёзные травмы.
Состав состоял из 15 вагонов. Но только 5 из них остались на железнодорожном полотне. Все остальные перевернулись. Больше всего досталось вагону, в котором ехал обслуживающий персонал. Там всё превратилось в месиво. Из под обломков достали жутко изуродованные трупы.
В столовой не было младшей дочери Ольги Александровны и 4-го сына Михаила Александровича. Они находились в царском вагоне. При крушении их выбросило на насыпь и присыпало обломками. Но никаких серьёзных травм 10-летний мальчик и 6-летняя девочка не получили.
После аварии было проведено следствие. Оно заключило, что причиной трагедии стало некачественное состояние пути, а также высокая скорость, с которой ехал поезд.
Однако существовала ещё одна версия. Её сторонники утверждали, что катастрофа произошла в результате террористического акта. Якобы в царской обслуге находился человек, связанный с революционерами. Он заложил бомбу, оборудованную часовым механизмом, а сам покинул состав на последней станции перед взрывом. Однако никаких фактов, подтверждающих достоверность данной версии, предоставлено не было.
Александр III с женой и детьми
Случившаяся железнодорожная катастрофа стала для императора роковой. Огромное физическое и нервное напряжение спровоцировало болезнь почек. Заболевание начало прогрессировать. Вскоре это отразилось на здоровье государя самым плачевным образом. Он стал плохо есть, появились проблемы с сердцем. В 1894 году самодержцу стало совсем плохо, так как началось острое воспаление почек.
Врачи настоятельно порекомендовали ехать на юг. В сентябре того же года царское семейство приехало в свою южную резиденцию Ливадийский дворец на берегу Чёрного моря. Но здоровый ялтинский климат не спас императора. С каждым днём ему становилось всё хуже и хуже. Он сильно похудел, практически ничего не ел. 20 октября 1894 года в 14 часов 15 минут всероссийский самодержец скончался от хронического нефрита, давшего осложнение на сердце и сосуды.
Смерть Александра III вызвала в стране всенародное уныние. 27 октября гроб с телом был доставлен в Севастополь, а оттуда по железной дороге отправлен в Санкт-Петербург. 1 ноября останки монарха были выставлены для прощания в Петропавловском соборе, а 7 ноября прошли заупокойная литургия и отпевание. Так закончился жизненный путь 13-го императора и самодержца всероссийского.
17 октября 1888 года, в день памяти преподобномученика Андрея Критского, в 14 часов 14 минут недалеко от станции Борки под Харьковом потерпел крушение императорский поезд, в котором находилось все августейшее семейство и сопровождавшая его свита и прислуга. Произошло событие, которое можно назвать в равной степени и трагическим, и чудесным: Александр III и вся его семья остались живы, хотя состав и вагон, в котором они находились, были страшно изуродованы.
Во всем поезде, состоявшем из 15 вагонов, уцелело только пять - два первых вагона, следующих сразу за паровозом, и три задних, которые были остановлены автоматическими тормозами Вестингауза. Невредимыми остались и два паровоза. Вагон министра путей сообщения первым сошел с рельсов, от него остались одни щепки. Сам министр Константин Николаевич Посьет в это время был в вагоне-столовой, приглашенный императором Александром III. Вагон, в котором находились придворно-служащие и буфетная прислуга, был полностью разрушен, и все в нем убиты наповал: 13 изуродованных трупов нашли с левой стороны насыпи среди щепы и мелких остатков этого вагона.
В момент крушения поезда Александр III с женой и детьми находился в вагоне-столовой. Большой, тяжелый и длинный, этот вагон был укреплен на колесных тележках. При ударе тележки отвалились. Тем же ударом были сломаны поперечные стенки вагона, а боковые треснули, и крыша стала падать на пассажиров. Стоявшие в дверях камер-лакеи погибли, остальных пассажиров спасло только то, что крыша при падении одним концом уперлась в пирамиду из тележек. Образовалось треугольное пространство, в котором и оказалась царская семья. Следующие за ним вагоны, которые могли окончательно сплюснуть салон-вагон, развернуло поперек пути, что спасло столовый вагон от полного разрушения.
Вот как позже описывала великая княгиня Ольга Александровна саму катастрофу, видимо, по рассказам близких: «Старый дворецкий, которого звали Лев, вносил пудинг. Неожиданно поезд резко покачнулся, затем еще раз. Все упали на пол. Секунду или две спустя столовый вагон разорвался как консервная банка. Тяжелая железная крыша провалилась вниз, не достав каких-то нескольких дюймов до голов пассажиров. Все они лежали на толстом ковре, находившемся на полотне: взрывом отрезало колеса и пол вагона. Первым выполз из-под рухнувшей крыши император. После этого он приподнял ее, дав возможность жене, детям и остальным пассажирам выбраться из изувеченного вагона». Обсыпанные землей и обломками, из-под крыши выбрались императрица, наследник цесаревич Николай Александрович - будущий последний российский император Николай II, великий князь Георгий Александрович, великая княжна Ксения Александровна, а вместе с ними и лица свиты, приглашенные к завтраку. Большинство лиц, находившихся в этом вагоне, отделались легкими ушибами, ссадинами и царапинами, за исключением флигель-адъютанта Шереметева, которому раздробило палец руки.
Весть о крушении императорского поезда быстро разнеслась по линии, и помощь спешила со всех сторон. Александр III, несмотря на ужасную погоду (лил дождь с изморозью) и страшную слякоть, сам распоряжался извлечением раненых из-под обломков разбитых вагонов. Императрица обходила с медицинским персоналом пострадавших, подавала им помощь, всячески стараясь облегчить больным их страдания, несмотря на то, что у нее самой повреждена была рука выше локтя. Мария Федоровна употребила на бинты все подходящее из своего личного багажа, и даже нижнее белье, оставшись в одном платье. На плечи царицы накинули офицерское пальто, в котором она и помогала раненым. Вскоре из Харькова прибыл вспомогательный состав. Но ни император, ни императрица, хотя и были очень усталыми, не захотели в него сесть.
Уже в сумерках, когда все убитые были опознаны и пристойно убраны, а все раненые получили первую медицинскую помощь и отправлены на санитарном поезде в Харьков, царская семья села во второй прибывший сюда царский поезд (свитский) и отбыла назад, на станцию Лозовую. Сразу же ночью на самой станции, в зале третьего класса, было отслужено первое благодарственное молебствие за чудесное избавление царя и его семьи от смертельной опасности. Позже император Александр III по этому поводу писал: «Через что Господу угодно было нас провести, через какие испытания, моральные муки, страх, тоску, страшную грусть и наконец радость и благодарение Создателю за спасение всех дорогих сердцу, за спасение всего моего семейства от мала до велика! Этот день никогда не изгладится из нашей памяти. Он был слишком страшен и слишком чудесен, потому что Христос желал доказать всей России, что Он и до ныне творит еще чудеса и спасает от явной гибели верующих в Него и в Его великую милость».
19 октября в 10 часов 20 минут император прибыл в Харьков. Улицы были украшены флагами и буквально запружены ликующими харьковчанами, приветствовавшими императора и его августейшую семью. «Население положительно ликовало, видя монарха невредимым», - писали газеты о встрече императорской семьи в Харькове. С вокзала Александр III последовал в больницы, где были размещены раненые. Возгласы «Ура!» и «Спаси, Господи, люди твоя» не смолкали на всем пути государя. В 11 часов 34 минуты императорский поезд отбыл из Харькова.
Маршрут императора был изменен, и он поехал далее уже не в Витебск, как предполагалось ранее, а в Москву - поклониться Иверской иконе Божией Матери и помолиться в кремлевских соборах.
20 октября в 1 час дня августейшее семейство прибыло в первопрестольную. Никогда на встречу монарха не стекалась такая масса народа: все желали собственными глазами убедиться в целости и невредимости императорской семьи. Газеты только-только оповестили о масштабе крушения поезда, о смертельной опасности, которой было подвергнуто августейшее семейство и о чуде - по-другому это никто и не воспринимал - ее спасения. Платформа Николаевского вокзала была украшена флагами и устлана коврами. Отсюда государь и государыня в открытой коляске отправились к часовне Иверской иконы Божией Матери, далее в Чудов монастырь и в Успенский собор, где их встречал митрополит Московский Иоанникий (Руднев; † 1900) с сонмом священнослужителей. Несмолкаемое «ура» сопровождало императора от вокзала до Кремля, оркестры исполняли гимн «Боже, царя храни», священники из прилегающих к дороге церквей благословляли крестами, диаконы кадили, уставщики стояли с хоругвями. Первопрестольная ликовала. С самого приезда императорского поезда в Москву с колокольни Ивана Великого раздался благовест, которому, не смолкая, вторили колокола всех московских церквей. Через три с небольшим часа император с семьей отбыл в Гатчину, а 23 октября августейшее семейство встречала уже подготовившаяся столица - Санкт-Петербург.Трудно описать эту встречу: улицы были украшены флагами и коврами, вдоль пути выстроены войска и воспитанники учебных заведений, юнкера и студенты. Восторженные люди и духовенство встречали спасшихся с хоругвями, крестами и иконами. Везде императору возносились речи, преподносились адреса, иконы; оркестры играли народный гимн. У всех на глазах были слезы неподдельной радости. Коляска монарха медленно продвигалась через толпу восторженных горожан от Варшавского вокзала, по Измайловскому и Вознесенскому проспектам, по Большой Морской улице, по Невскому. У Казанского храма императора встречал митрополит Исидор (Никольский; † 1892) с архиепископами Леонтием (Лебединским; † 1893) и Никанором (Бровковичем; † 1890), бывшим в это время в столице. Все русские сердца сливались в одном общем молении: «Боже, царя храни».
Весть об ужасном крушении и чудесном спасении разнеслась во все уголки нашей страны и по всему миру. Митрополитом Московским уже 18 октября был отслужен в Московском Успенском соборе благодарственный молебен. Молебны служились по всей территории империи - от Польши до Камчатки. Позже Святейший Синод признал за благо установить 17 октября в память о чудесном спасении жизни императора и его августейшего семейства церковное празднование с торжественным служением Божественной литургии, а после нее коленопреклонное молебствие.
Газеты пестрили заголовками «С нами Бог», «Тебя, Бога, хвалим!», но особо откликнулись на удивительное событие церковные издания. «Опасность, грозившая августейшему семейству, поразила ужасом всю Россию, и чудесное избавление от опасности исполнило ее беспредельной благодарности к Отцу Небесному. Вся печать с замечательным единодушием признала в факте избавления от опасности при крушении императорского поезда чудо милости Божией, все светские газеты вполне сошлись в этом отношении с духовными… Какие знамения для веры в наш век неверия! Только десница Господня могла сие сотворить!» - говорилось в опубликованной речи ректора Петербургской духовной академии преосвященного Антония (Вадковского; † 1912). Газеты писали: «Одушевлением и ликованием прониклась от края и до края вся русская земля, когда пронеслась по ней весть, что царь ее жив, что он восстал цел и невредим, как бы из гроба, из-под страшной груды развалин». Французская газета «Echo» об этом событии писала: «Господь его спас! Этот крик вырвался из груди ста миллионов славян при известии о чудесном избавлении царя Александра от гибели… Господь спас его, потому что он Его избранник… Вся Франция разделяет восторг великого русского народа. В последней нашей лачуге императора России любят и уважают… нет ни одного француза-патриота, который бы не произносил имя Александра II и Александра III с благодарностью и уважением». Почти во всех газетах был опубликован высочайший манифест от 23 октября 1888 года, в котором император вознес благодарность Богу о Его милости к нему и всему народу Российского государства.
Сегодня нам трудно представить те чувства, которые питал народ к своему царю. И тот благоговейный восторг, охвативший миллионы людей после события, которое люди не могли расценить иначе, как чудо Господне. Повсюду народ стремился увековечить чудесное событие постройкой памятных храмов, часовен, написанием икон, отливкой колоколов.
На самом месте крушения впоследствии был устроен скит, названный Спасо-Святогорским. В некотором отдалении от железнодорожной насыпи соорудили великолепный храм в честь Христа Спасителя Преславного Преображения по проекту, составленному архитектором Р.Р. Марфельдом. У подножия насыпи, куда ступила императорская семья, выйдя невредимой из-под обломков вагона-столовой, была воздвигнута пещерная часовня в честь Нерукотворного образа Спасителя. А на том месте, где императрица со своими детьми ухаживала за пострадавшими, администрацией Курско-Харьково-Азовской железной дороги был разбит сквер; он располагался как раз между храмом и часовней. Освящение храма состоялось 17 августа 1894 года в присутствии императора.В Харькове в память о чудесном спасении царской семьи было создано Харьковское коммерческое училище императора Александра III. Духовенство Харьковской епархии решило увековечить это событие отливкой невиданного ранее колокола из чистого серебра весом в 10 пудов для Благовещенской церкви (ныне - кафедральный собор города). Серебряный колокол отлили 5 июня 1890 года на харьковском заводе П.П. Рыжова, а 14 октября 1890 года торжественно подняли и укрепили на первом этаже соборной колокольни в специально изготовленной для него часовне. Звон в царский колокол производили ежедневно в 13 часов пополудни. Серебряный памятный колокол стал достопримечательностью Харькова.
Санкт-Петербургское общество распространения религиозно-нравственного просвещения к десятилетию своего существование построило свой собственный храм, также посвятив его памяти спасения царской семьи в Борках. Участок для церкви приобрел купец Евграф Федорович Балясов, пожертвовавший также 150 тысяч рублей на строительство. Храм во имя Пресвятой Троицы сооружался в московском стиле XVII века по проекту Н.Н. Никонова и имел три предела: главный придел, придел в честь иконы «Утоли моя печали» и придел Всех святых. Последний придел был освящен 12 июня 1894 года.
В память о спасении царской семьи под станцией Борки была построена и церковь Старо-Афонского подворья в Санкт-Петербурге. Храм в честь Благовещения Пресвятой Богородицы строился также по проекту архитектора Н.Н. Никонова. 8 сентября 1889 года митрополит Исидор (Никольский; † 1892) совершил чин закладки храма, а 22 декабря 1892 митрополит Палладий (Раев; † 1898) освятил трехпрестольный храм.
Работники Санкт-Петербургской фабрики для «делания бумажных денежных знаков» в память события 1888 года построили храм во имя преподобномученика Андрея Критского, чья память приходилась на день спасения царской семьи. Академик К.Я. Маевский спроектировал храм на третьем этаже административного здания, увенчав его главкой и звонницей над входом. Церковь была освящена 18 октября 1892 епископом Выборгским Антонием (Вадковским) при участии святого праведного отца Иоанна Кронштадтского, а первым ее настоятелем до 1913 года был будущий новомученик отец Философ Орнатский († 1918). Снаружи, над входом, поместили копию картины академика И.К. Макарова, изображавшую крушение в Борках.
В честь счастливого спасения царской семьи в Екатеринодаре было принято решение о сооружении величественного семипрестольного собора. В зале городской думы была выставлена на всеобщее обозрение большая гипсовая модель храма (проект городского архитектора И.К. Мальгерба), призванная дать представление о красоте и величии будущего собора. Главный престол был посвящен святой великомученице Екатерине, а остальные названы во имя святых членов августейшей семьи: Марии, Николая, Георгия, Михаила, Ксении и Ольги. В воскресенье, 23 апреля 1900 года, по окончании литургии в Александро-Невском соборе был совершен крестный ход к месту закладки нового храма, на сооружение которого было получено архипастырское благословение архиепископа Ставропольского и Екатеринодарского Агафодора (Преображенского; † 1919). Строительство самого большого в губернии собора, способного вместить 4000 человек, закончилось только в 1914 году. В росписи собора участвовал художник И.Е. Ижакевич, принадлежавший к Киевскому товариществу художников религиозной живописи. Екатерининский кафедральный собор сегодня - одно из самых значительных архитектурных и исторических сооружений Кубани.
В память чудесного спасения в Крыму, в Форосе, было построена красивейшая церковь в честь Воскресения Господня. Проект церкви на Красной скале, заказанный купцом А.Г. Кузнецовым, был выполнен известным академиком архитектуры Н.М. Чагиным. К отделке форосской церкви привлекли лучших специалистов: мозаичные работы выполняла итальянская мастерская знаменитого Антонио Сальвиати, интерьер расписали известные художники К.Е. Маковский и А.М. Корзухин. 4 октября 1892 года в присутствии обер-прокурора Святейшего Синода К.П. Победоносцева храм был освящен. Храм на Красной скале в Форосе сразу стал известен, но не только потому, что его многие посетили. Великолепный чай купца Кузнецова расходился по России и по всему миру в жестяных чайных банках, на которых было помещено изображение храма, ставшее торговым знаком чая Кузнецова.В 1895 году в Крыму напротив подземного храма во имя святого Мартина Исповедника в Инкерманском Свято-Климентовском монастыре был построен небольшой наземный храм во имя великомученика Пантелеимона, также посвященный спасению семьи Александра III в железнодорожной катастрофе 17 октября 1888 года у станции Борки, о чем говорила надпись на фронтоне храма. Храм был построен в стиле поздневизантийского церковного зодчества, а прекрасный иконостас был выполнен известным иконописцем В.Д. Фартусовым. Алтарная часть храм вырублена в скале.
В память этого чудесного спасения крестьяне села Корсики Ровельского уезда Смоленской губернии возвели каменный трехпрестольный храм, третий придел которого посвятили небесному покровителю Александра III святому князю Александру Невскому. О своем желании построить этот храм был подан адрес на имя императора. На нем царь написал: «Благодарю». Такое внимание государя побудило прихожан как можно скорее начать работу. Деньги были пожертвованы помещиком В. В. Римским-Корсаковым (дядей композитора), цесаревичем Николаем Александровичем и Смоленским губернатором Сосновским. В 1894 году храм был изнутри оштукатурен, выложены мозаичные полы, а в 1895-1896 годах установлен иконостас, сделаны крыльца и в подвале устроена печь для отопления, что в то время являлось редкостью не только для села, но даже для города.
В память о железнодорожной катастрофе 17 октября 1888 года в Новочеркасске был построен на Колодезной площади (ныне пересечение улиц Маяковского и Октябрьской) храм в честь святого Георгия Победоносца - небесного покровителя третьего сына императора Александра III. Инициаторами строительства стали жители этой части города, которые учредили специальный комитет и, с благословения Донского архиепископа, несколько лет собирали пожертвования. Архитектор В.Н. Куликов составил проект, взяв за образец церковь в станице Нижне-Чирской. Церковь была построена в русском стиле, вместо колокольни на ней устроили оригинальную звонницу. Освящение храма совершилось 18 октября 1898 года. Этот храм сохранился до наших дней, он небольшой и очень уютный, вмещает 400 человек.
Храмы, часовни, киоты были построены в Москве и в Подмосковье, в Ярославле и Анапе, в Риге и Киеве, в Екатеринбурге и Перми, в Курске, в Финляндии. В честь чудесного спасения писались картины и иконы, организовывались приюты, богадельни и монастыри. Трудно, да наверно и невозможно восстановить всех тех благодеяний во славу Милостивого Господа Бога, которыми русские люди желали выразить чувство благодарности к Спасителю за сохранения царского престола в лице августейшего императора, наследника, великих князей. Народ остро ощутил, от какой смуты оградил Господь Бог Россию и ее народ.Что же было причиной крушения поезда? На место катастрофы сразу же были вызваны эксперты, главными из которых были начальник эксплуатации Юго-Западной железной дороги Сергей Юльевич Витте и директор Харьковского технологического института профессор механики и железнодорожного строительства Виктор Львович Кирпичев. Их заключения расходились: Витте настаивал на уже высказанной им точке зрения: причина крушения - в недопустимом превышении скорости паровоза; Кирпичев же считал, что основная причина - неудовлетворительное состояние железнодорожного пути. Почему Сергей Юльевич, который должен, казалось бы, нести ответственность за крушение императорского поезда, так как этот участок входил в его ведение, был привлечен к экспертизе?
Начальник эксплуатации Юго-Западной железной дороги С.Ю. Витте именно в 1888 году сначала в письменном виде, с приведением расчетов, предупреждал о недопустимости столь высокой скорости движения тяжелого паровоза. Позже в устном виде в присутствии императора он повторил свое требование снижения скорости императорского состава, снимая с себя ответственность, если это требование не будет выполнено.
Остается загадкой, почему аргументы Сергея Юльевича Витте оказались сильнее доводов профессора, автора учебника «Сопротивление материалов» Виктора Львовича Кирпичева, утверждавшего, что причиной крушения поезда явилось неудовлетворительное состояние пути. В своих воспоминаниях Сергий Юльевич останавливается на этом вопросе и говорит о своих аргументах против версии профессора Кирпичева: шпалы гнилые только в поверхностном слое, а места крепления рельс к шпалам, как наиболее уязвимое место, оказались не разрушенными. Расчетные формулы, которые тогда использовались, вообще не включали физико-химические параметры материала шпал, оценка их пригодности была визуальной. Не были выработаны строгие нормативы допустимых пороков (дефектов) деревянных шпал и пр. Несомненно, что императорский поезд, вполне успешно прошедший не одну тысячу верст в технически неправильном режиме, потерпел крушение именно на этом участке из-за наложения двух факторов: превышения скорости и дефектности самой железной дороги на этом участке. Расследование с самого начала пошло по пути, на который предусмотрительно указал будущий министр и граф Сергей Юльевич Витте.
В результате экспертная комиссия, работавшая на месте трагедии, сделала заключение, что причина крушения поезда в расшивке пути, произведенной боковыми качаниями первого паровоза. Последнее стало следствием значительной скорости, не соответствующей типу паровоза, увеличившейся при спуске под уклон. К тому же, паровозная бригада не приняла особых мер, необходимых для плавного и спокойного спуска поезда значительной тяжести, составленного из вагонов различного веса и размещенных в техническом отношении неправильно (тяжелые вагоны были поставлены посередине поезда между легкими).
Участок этого пути строился и принадлежал железнодорожному магнату Самуилу Соломоновичу Полякову, который за полгода до этих событий скончался, а его сын, Даниил Самуилович, вступивший в наследство, остался как бы в стороне. Жалобы на Полякова писались постоянно: еще по постановлению Губернского земского собрания города Харькова, состоявшегося 20 февраля 1874 года, была направлена комиссия во главе с князем Щербатовым для ходатайства перед правительством о расследовании беспорядков на Курско-Харьково-Азовском участке железной дороги. Неоднократно организовывались комиссии, подтверждающие все описываемые злоупотребления. К сожалению, меры, которые были предприняты к уже в это время дворянину, тайному советнику и известному меценату С.С. Полякову, были не строгими, и сгнившие шпалы по-прежнему заменялись на менее гнилые, железнодорожные рабочие получали скудную зарплату, а сотрудники, пытавшиеся говорить об аварийном состоянии пути, увольнялись.
Расследование крушения поезда вел известный юрист обер-прокурор Анатолий Федорович Кони. Через несколько дней вышел в отставку министр путей сообщения Константин Николаевич Посьет, были отстранены от своих должностей другие сотрудники Министерства путей сообщения, а Сергий Юльевич Витте, поторговавшийся немного о своей зарплате с императором, прочно вошел в его ближайшее окружение.
Спасение императора и его августейшей семьи в страшной железнодорожной катастрофе всколыхнуло всю Россию в едином патриотическом и религиозном порыве, но эти же события привели и к восхождению к вершинам государственной власти Витте, а с ним и многих других, расшатывающих уже не железнодорожные пути, а российскую государственность.
Витте вообще не нравились государственные деятели, пытавшиеся укрепить традиционную российскую систему управления, для него они были консерваторы и реакционеры. Позже по поводу убийства графа Алексея Павловича Игнатьева он скажет: «Из списка тех лиц, которые подверглись с 1905 года убийству анархическо-революционной партии, ясно видна полная осмысленность этих убийств в том отношении, что они устраняли тех лиц, которые, действительно, являлись вреднейшими реакционерами». Описывая свою знаменитую кузину, известную теософку и спиритку Елену Петровну Блаватскую, Сергий Юльевич с юмором замечает: «Если встать на точку зрения представления о загробной жизни, что она делится на ад, чистилище и рай, то весь вопрос только в том, из какой именно части вышел тот дух, который поселился в Блаватской на время ее земной жизни». Сам Витте себя считал приверженцем Православной Церкви, но какой дух руководил им самим, столь далеким от православной духовности русского народа и российской государственности?
В 1913 году Россия отмечала славную дату - 300-летие Дома Романовых. Это, наверно, было одно из последних проявлений всенародной любви к императору и династии Романовых. Почти за год начали благоустраивать колыбель Дома Романовых - Свято-Троицкий Ипатьевский монастырь в Костроме, откуда в 1613 году был приглашен на русский престол молодой царь Михаил Романов. Газеты и журналы в течение года оповещали о состоянии строений Ипатьевского монастыря, о смете и расходах по реставрации его храмов и палат. Никакие подробности о ходе работ в монастыре не остались незамеченными прессой. Да и сами торжества начинались в Костроме в Ипатьевском монастыре.
В последующие годы Россия и русский народ во многом утратили и благоговение к помазаннику Божиему, и свою спасительную веру и упование на Бога. А в душу без Бога, как в пустой, хоть и пометенный и украшенный дом, известно кто вселяется.
Через пять лет после торжеств 300-летия Дома Романовых, 17 июля 1918 года, в день памяти святителя Андрея Критского, произошла другая катастрофа: в Екатеринбурге в подвале Ипатьевского дома был расстрелян последний российский император Николай Александрович, а вместе с ним - императрица Александра Федоровна, наследник цесаревич Алексей Николаевич и другие царские дети. А ведь всего лишь 30 лет назад Россия с ужасом восприняла весть только о возможности гибели императора и его августейшего семейства в железнодорожной катастрофе!
Святитель Иоанн Шанхайский в проповеди, посвященной царю-мученику императору Николаю II, сказал: «В день преподобномученика Андрея Критского, замученного врагами Христа и Его Церкви, был спасен наследник, а впоследствии государь Николай Александрович, и так же в день святителя Андрея Критского, мирно окончившего свои дни на земле, государь был убит безбожниками и изменниками. В день преподобномученика Андрея Россия прославляла и празднуемого в один день с ним пророка Осию, предсказавшего Воскресение Христово; в их честь строились храмы, где народ русский благодарил Бога за спасение государя. А через 30 лет, в день святителя Андрея, учившего о покаянии, государь был умерщвлен на глазах всего народа, не сделавшего даже попытки его спасти. Это тем более страшно и непонятно, что государь Николай Александрович воплотил в себе лучшие черты царей, которых знал, любил и почитал русский народ».
На полях эмигрантской периодической печати очень часто встречаются мемуары политических и общественных деятелей, которые дают материалы для истории весьма важных и неоднозначных событий истории дореволюционной России. Одним из наиболее неоднозначных, обросшим легендами, событием являлось крушение императорского поезда 17 октября 1888 года в районе ст. Борки Змиевского уезда Харьковской губернии.
Спустя почти 50 лет после катастрофы императорского поезда бывший Управляющий Полесскими дорогами инженер путей сообщения Н.Н. Изнар на полях эмигрантской газеты «Возрождение» (№№ 149-150 от 29 и 30 октября 1925 года) опубликовал малоизвестные воспоминания «Крушение императорского поезда. 17 октября 1888 года. (Из воспоминаний за пятьдесят лет)».
Скажем несколько слов об авторе работы. Николай Николаевич Изнар родился 23 сентября 1851 года в Одессе в семье француза, который перешел на русскую службу для организации оросительных работ в Херсонской губернии. Окончил Ришельевскую гимназию, а позже поступил в Петербургский Технологический институт, а спустя три года поступил в Институт инженеров путей сообщения. В 1879 году стал инженером на Николаевской железной дороге, принимает активное участие в строительстве Полесской железной дороги, а в конце 1880-х гг. переведен в Министерство путей сообщения. В 1890-м году – участник Бернской международной конференции по организации международного пассажирского сообщения и от имени России подписал соответствующий документ по итогам конференции в Берне. По всей вероятности ушел со службы в министерстве уже при С.Ю. Витте, который занимал министерский пост в феврале-августе 1892 года. Во время Первой мировой войны – активный сотрудник военно-промышленного комитета. В 1920-м году через Финляндию отправился в эмиграцию, где осел в Париже. Занимал пост Председателя Союза русских дипломированных инженеров во Франции, а также вице-председателя Финансового и Торгово-Промышленного Союза. По некоторым данным был масоном . Скончался 1 октября 1932 года в Париже в возрасте 81 года .
Текст данных воспоминаний до настоящего времени не вводился в научный оборот, однако, данный текст содержит целый ряд интересных особенностей. Во-первых, перед читателями не просто текст воспоминаний увиденного им самим (непосредственно очевидцем событий автор не был, он лишь имел возможность наблюдать общую обстановку вокруг крушения Императорского поезда, но и показал реакцию общества на эти события). Автор старается включать в свой текст свидетельства очевидцев, в частности своего «близкого родственника и друга» Управляющего Курско-Харьковско-Азовской железной дорогой инженера В.А. Кованько, который стал непосредственным очевидцем и участником трагедии, которая развернулась близ ст. Борки около 14 часов дня 17 октября 1888 года. Помимо включения в свои воспоминания свидетельств участников событий, он заостряет внимание на полемике, которая содержится во второй половине работы.
Автор сам говорит, что написать данный очерк его фактически заставил выход в свет воспоминаний А.Ф. Кони, который возглавлял следствие по делу крушения царского поезда. Публикация воспоминаний знаменитого юриста состоялась в издательстве «Право и жизнь» в Москве состоялась тогда же – в 1925 году, когда на страницах газеты «Возрождение» появилась и статья Н.Н. Изнара. Полемичный характер второй части воспоминаний автора показывает глубину противоречий между представителями министерства путей сообщений и судебными органами, которые не могли расценивать события в общей совокупности их обстоятельств и причин.
Автор заканчивает текст своей работы сожалением заката Министерства путей сообщения. Он искренне сожалеет о том, что граф С.Ю. Витте не возродил деятельность министерства, а свел ее деятельность, приравняв ее деятельность к минимуму.
В целом для исторической науки данный текст может быть полезен для историков последней четверти XIX века. В контексте изучения истории эмиграции данный текст во многом уникален, потому что текст содержит необычные для эмиграции воспоминания о днях правления Александра III и непосредственно о самом необычном для царской семьи происшествии второй половины XIX века. Текст приводится с исправлением очевидных ошибок.
Крушение Императорского поезда.
17 октября 1888 года.
(Из воспоминаний за пятьдесят лет).
В начале октября 1888 года я был командирован Министром путей сообщения для осмотра портов Азовского и Черного морей и для обследования вопроса о накладных расходах при хранении и погрузке на суда зерновых товаров. Предполагая начать осмотр с портов Азовского моря, я остановился по дороге в Харькове, где помещалось Управление Курско-Харьковско-Азовской жел. дороги, во-первых, для получения некоторых сведений в Управлении железной дороги, а, во-вторых, чтобы повидать моего близкого родственника и друга, инж. В.А. Кованько управляющего дороги. Кованько я застал в крайне нервном настроении духа. – На вопрос, что с ним, - он ответил, что ожидается царский поезд и что всяких хлопот по случаю этого проезда – не оберешься. На многих участках дороги заканчиваются работы по сплошной замене шпал, путь еще должным образом не окреп, - а тут тяжелый поезд, идущий двойной тягою и черт знает, с какой скоростью, часто далеко превышающею назначенную по расписанию.
Зная, что Кованько отчаянный пессимист, всегда все видевший в мрачном виде, - я, по правде говоря, не обратил внимания на высказанные им опасения.
Расставаясь со мной, он сказал: «Ну брат, прощай. Не знаю удастся ли нам когда-нибудь свидеться. Ведь придется сопровождать Императорский поезд, а ты знаешь сам, насколько теперь это опасно».
Он намекал на покушения террористов, несколько раз уже пытавшихся вызвать крушения поездов, на которых следовали Высочайшие Особы.
После осмотра Азовских портов, я попал в Севастополь. Там управляющий дороги, проходя со мной по запасным путям товарной станции, указав на состав Императорского поезда только что прибывших из Петербурга, сказал – что, как он, так и все управление дороги, занято подготовкой к пропуску этих поездов по линии. При этом, - хотя не так откровенно как Кованько, - но все же он высказал, что следование поездов «чрезвычайной важности» лицам ответственным всегда помимо хлопот, внушает большую тревогу. Привожу заявления двух Управляющих дорог в подтверждение того, что о нерадении или недостаточном проявлении забот о безопасности при следовании по любой дороге Императорских поездов со стороны железнодорожных служащих и речи быть не могло. И тем не менее случилось крушение, которое по своим размерам оказалось более ужасным, чем все бывшие до того времени на русских дорогих. 22 человека было убито и 41 ранено, причем из последних шесть со смертельным исходом.
Несмотря на то, что были привлечены к расследованию этого несчастия лучшие технические силы и самые опытные специалисты в числе 15 экспертов, - прийти к определенному и твердому выводу о действительных причинах крушения – так и не удалось. О заключении экспертизы скажу ниже.
18 октября я сидел в первом ряду кресел в Одесском городском театре. Крайнее кресло от прохода в этом ряду было кресло Градоначальника. Представление давала гастролирующая оперная труппа и шла не то «Русалка» - не то «Руслан и Людмила» - точно не припомню. В середине первого акта вошел градоначальник, известный генерал по адмиралтейству – Зеленый. Не без удивления я заметил, что вместо афиши у него в руках было несколько исписанных телеграфных бланков, которые он демонстративно перечитывал, - и вовсе не глядел на сцену. Кончилось первое действие. Занавес опустился. Но не успела публика встать со своих мест, как он опять взвился. На сцене оказался хор и оркестр заиграл «Боже Царя Храни». Озадаченная и ничего не понимавшая публика все же потребовала, как полагается, повторение гимна. После троекратного исполнения гимна, сопровождавшегося аплодисментами и криками «ура», Зеленый, повернувшись лицом к публике и потряся телеграммами, закричал:
- «Господа, свершилось чудо. Господь спас от неминуемой гибели Царскую семью», - после чего градоначальник стал громко читать сообщение о крушении Императорского поезда около ст. Борок.
Публика сначала замерла. Последовало гробовое молчание. Вдруг кто-то крикнул: гимн! и весь переполненный театр – казалось, как один человек закричал: гимн! гимн! Произошло нечто неописуемое. После каждого окончания многократно исполненного гимна раздавались оглушительные крики «ура» никак не могущей придти в себя публики.
Нетрудно себе представить мое душевное состояние в эти незабвенные минуты. В прочитанной Зеленым телеграмме указывалось лишь о количестве жертв катастрофы, но ни одной фамилии не называлось. Вспомнились мне зловещие слова, сказанные Каванько при прощании в Харькове, и явилась почти уверенность, что это предчувствие близкой гибели что он находится в числе 22 убитых.
А тут еще ясно расслышанное замечание одного из ближайших ко мне зрителей, что «эти подлецы инженеры не могут даже своего Царя благополучно провезти»!
На мое несчастье – я был в форме инженера путей сообщения, что со мной случалось очень редко, и мне казалось, что вся публика обращала на меня внимание и смотрела далеко недружелюбно.
Через пять дней после катастрофы я уже был в Петербурге. Только там узнал, что Кованько жив, не ранен, но страшно потрясен произошедшим и что, передав новый состав Императорского поезда на соседнюю дорогу, - он вернулся домой и лежит пластом уже несколько дней.
В министерстве, начиная от швейцаров, снимавших верхнее платье, до министра, К.Н. Посьета, включительно – все имели крайне растерянный и унылый вид. В особенности К.Н. Посьет казался страшно удрученным и, хотя прошло меньше месяца после того, как я у него был с последним докладом, за это время он очень осунулся и постарел. Других разговоров между чинами министерства не было, как о крушении и о тех последствиях, какие оно неминуемо будет иметь для судьбы отдельных лиц и всего ведомства. Хотя с места получались ежедневные сведения о ходе производившегося А.Ф. Кони расследования, - но еще ничего определенного не было известно.
Перейду теперь к описанию крушения по рассказам, неоднократно слышанным мною от инженера Кованько.
Императорский поезд он принял с Лозово-Севастопольской железной дороги на ст. Лозовой. Обязанности местного железнодорожного начальства распределились при сопровождении этих поездов так: начальник участка пути находился на паровозе, а остальные в одном из хвостовых вагонов поезда. В вагоне, в котором находился Кованько, сидел еще Председатель Временного Управления Казенных жел. дорог, барон К.И. Шернваль и инспектор дороги инженер Кронеберг. Вот, что рассказывал Кованько.
- «Сидел я у окна, и на противоположном диване, много левее меня, сидел Кронеберг. Барон Шернваль находился в другом отделении вагона. Думал я о том, что еще один перегон и закончится моя тяжелая обязанность – сопровождение Императорского поезда и что, наконец, будет возможно выспаться и отдохнуть после ряда проведенных тревожных дней и ночей. Был второй час пасмурного и дождливого дня. Поезд шел очень плавно, но, как мне казалось, со скоростью, превышавшей установленную по расписанию (37 верст в час). Вдруг – налево, в верхнем углу отделения послышался звук как бы ломаемой корзины. Настала полнейшая темнота. Со страшным грохотом с боков, сверху, снизу – летели какие-то невидимые тяжелые предметы. Мелькнуло в голове, что вот еще одно мгновение и меня не станет. Мне ясно представились многие пережитые главнейшие события в моей жизни. Что со мной дальше произошло, - сказать не могу. Сразу тьма превратилась в свет и я оказался на том же диване, но уже не в вагоне, а на бровке полотна железной дороги. В нескольких шагах от меня – по направлению движения поезда по правую сторону полотна, сидел тоже на бровке Бар. Шернваль и, держа одну руку за спиной, - громко стонал. На право на откосе насыпи, зарывшись головой в рыхлую мокрую землю, лежал инженер Кронеберг. Вскочив на ноги и, еще хорошо не соображая, что случилось, я бросился было к Кронебергу, но сделав несколько шагов, вспомнил что везу Государя и всю его семью. Тогда я с откоса насыпи поднялся на полотно дороги и взглянул на стоящий на пути поезд. Вагоны, как показалось, были все на рельсах; только передний из двух паровозов немного отклонился в сторону и видимо сошел с рельс. Странным мне показалось, что поезд стал много короче, чем он должен был быть в действительности. Идя вдоль вагонов, - я поравнялся с первым паровозом. Машинист, увидя меня идущего в одной форменной тужурке с непокрытой головой, что-то начал говорить, и, спрыгнув со ступеней паровоза, - снял с себя шапку и напялил ее мне насильно на голову. Как только я обогнул второй паровоз и посмотрел по линии – мне представилась картина страшного крушения. Вся бровка и откосы высокой насыпи были покрыты обломками разбитых вагонов, среди которых лежали раненые и убитые в самых разнообразных положениях. Кое-где ходили люди. Первым попался мне навстречу Государь, который держал в руках кусок гнилого дерева. Государь, очевидно узнал меня, ничего мне не сказал и прошел, не останавливаясь по направлению к паровозам. Я же пошел дальше и стал распоряжаться оказанием помощи раненым и извлечением из-под разбитых вагонов. Если бы мне суждено было прожить еще сто лет – уверен, что не забуду до смерти потрясающей картины, виденной мною на месте крушения.
Сначала все внимание было обращено на извлечение из-под обломков раненых, подающих еще признаки жизни. Об уборке трупов и не думали. В этой работе принимали участие сама Государыня и члены Царской Семьи. Потрясающее впечатление на меня произвел, казавшийся трупов курьер министра, все лицо и голова которого были покрыты кровью. Труп поддерживался в стоячем положении какими-то обломками. Как потом оказалось – курьер был только в бессознательном состоянии и остался жив. К вечеру кое-как удалось извлечь раненых, для перевозки которых был подан особый поезд. Вся Царская Семьи и уцелевший персонал Свиты и сопровождавших царский поезд, вернулись на Лозовую. Тут были отслужены панихида по убиенным и благодарственное молебствие за спасение от гибели». –
Таков в общих чертах рассказ лица, ответственного за следование Императорского поезда, каким-то чудом уцелевшего и отделавшегося контузиями. Форменная тужурка, в которую был одет В.А. Кованько во многих местах была как бы изрезана ножницами, - очевидно летевшими частями разбитых вагонов. У барона К.И. Шернваля оказались повреждения в бедре и сломанная рука. Что же касается инженера Кронеберга, то он остался невредим, - хотя с трудом, как рассказывал впоследствии, освободил голову из рыхлой земли, куда она основательно зарылась.
В момент крушения Царская Семья и ближайшие чины Свиты находились в вагоне-столовой. Вагон этот был превращен в щепки. Подававший Государю блюдо камер-лакей был убит на месте. Лежавшую у ног Государя собаку постигла та же участь. Сорванная с места тяжелая крышка вагона каким-то чудом была удержана обломками стен, и все сидевшие за столом остались невредимыми. Много лет после крушения говорили, что болезнь, от которой скончался Государь, была вызвана сильным ударом, полученным им и принятым портсигаром, находившимся в его кармане. Говорили также, что одна из Великих Княжон была сильно ушиблена… Однако, сейчас после крушения вся Царская семья была на ногах, ухаживала за ранеными и тогда ни о каких ударах или ушибах не было и речи.
Каким образом могло случиться, что императорский поезд, для благополучного следования которого должны были быть принимаемы все возможные и доступные технике меры – потерпел такое ужасное крушение?
Вот что по этому поводу в своих воспоминаниях, между прочим, говорит А.Ф. Кони.
«Техническое изучение причин крушения, произведенное 15 экспертами, - научными специалистами и инженерами-практиками, привело их к заключению, что непосредственной причиной крушения явился сход с рельс первого паровоза, произведшего своими боковыми качаниями, в размерах опасных для движения, расшитье пути. Эти качания были следствием значительной скорости, не соответствующей не расписанию, ни типу товарного паровоза, усилившейся при быстром движении под уклон поезда чрезвычайной длины и тяжести». – Далее А.Ф. Кони указывает, что вследствие заключения инженера Кирпичева и генерала Н.П. Петрова, производивших в Технологическом Институте экспертизу шпал и признавших качество шпал неудовлетворительным – было привлечено судебным следователем к ответственности, кроме состава управления, еще также Правление Курско-Харьково-Азовской железной дороги. – Наконец в нескольких местах своих воспоминания А.Ф. Кони указывает на то, что «тормоза были в неисправном виде».
Постараюсь возможно кратко и удобопонятно для не специалистов рассмотреть все указанные выше предположения о причинах крушения и выяснить – на кого, по справедливости, должна лечь ответственность за происшедшее несчастье.
Непосредственное заведование, как всеми вагонами, так и личным составом императорских поездов, было возложено на особую инспекцию императорских поездов, во главе которой, во время крушения поезда, был инженер д.с.с. барон Таубе: - На обязанности железнодорожных управлений оставались следующие функции: подача паровозов и забота об исправности пути, по которому следовал поезд.
Курско-Харьково-Азовская железная дорога была не дорога отправления поезда, а промежуточная. Она была вынуждена принять поезд в том виде, в каком он прибыл на передаточную с соседней дорогой станцию. Входить в обсуждение правильности или неправильности составления поезда ни управляющий дорогой, ни инспектор дороги не имели в сущности возможности, ибо вполне понятно, что выкинуть тот или иной вагон из поезда было немыслимо. – Так как в поезде было 118 осей, вместо полагающихся 42-х, как указывает А.Ф. Кони, то тащить такой тяжелый поезд один паровоз не мог, и необходимо было идти двойною тягою, причем даже два пассажирских паровоза были бы недостаточно сильны, и пришлось во главе поезда поставить один пассажирский, а другой товарный, более мощный паровоз. При такой неправильной тяге можно было безопасно двигаться лишь при непременной соблюдении указанной для императорских поездов скорости, т.е. 37 верст в час в осеннее время. Между тем – как было доказано обследованием аппарата Графио, коим был оборудован императорский поезд, скорость достигла 67 слишком верст, т.е. была почти вдвое больше против предусмотренной расписанием. К сожалению, А.Ф. Кони не в своих воспоминаниях ни словом не обмолвился о том, почему поезд шел с такой скоростью. А между тем у всех лиц, которым подобно мне, пришлось ознакомиться с делами следственного производства, несомненно должно было остаться в памяти то, что произошло во время последней перед Борками стоянки поезда. – Вот, в общих чертах, - насколько могу припомнить что значилось в показаниях В.А. Кованько. Тут необходимо маленькое пояснение.
Поезд шел с значительным опозданием. В Харькове должны были представиться Государю, кроме местных властей, еще различные депутации от дворянства, земства и пр. Инспектор императорских поездов, вероятно, по указанию лиц, приближенных к Государю, - все время настаивал перед управляющим дорогой, чтобы он приказал машинистам уменьшить опоздание путем ускорения движения поезда на оставшихся перегонах. Против этого возражал инж. Кованько, заявляя, что и без того поезд двигается скорее, чем предусмотрено расписанием. На ст. Тарановка (последней перед Борками) – управляющий дорогой подошел к паровозам и предупредил машинистов, что на всем перегоне до Борок только что закончились работы по сплошной замене шпал, а потому надлежит вести поезд осторожно – не увеличивая установленной скорости. Но не успел он окончить разговора с машинистами, как подошел бар. Таубе и обращаясь к ним сказал: «Молодцы ребята – уже немного уменьшили опоздание. Постарайтесь еще сколько-нибудь нагнать до Харькова. Вот видите, у меня в руках уже список наград. Вам – сказал он машинистам – будут пожалованы часы». –
Какого было положение машинистам. Кого слушать – управляющего дорогой или важного генерала, каким им наверное представлялся инспектор императорских поездов? – А тут еще обещанная награда! – Конечно, генеральское распоряжение взяло верх над распоряжениями управляющего, состоявшего далеко не в генеральском чине.
Итак – главная причина, вызвавшая крушение – чрезмерная скорость, допущенная вопреки указанию и воле администрации дороги.
Другая причина крушения, как пишет А.Ф. Кони, это то, что поезд шел «с испорченным автоматическими тормозами». Это указание – просто грешит против истины. В действительности вот что было. - Государь, как было известно лицам, сопровождавших его в поездах по железным дорогам, не любил звуков, получающихся при торможении вагонов. Поэтому, не желая ему причинять беспокойство, тот вагон, в котором находился Государь, выключался из цепи автоматических тормозов и шел только с ручным тормозом. Так как во время крушения вся Императорская семья находилась в вагоне – столовой, то оказалось, что не только этот вагон, но и все те, через которые прошел Государь, чтобы дойти до столовой, были умышленно выключены и в них автоматические тормоза не действовали. Ответственность за такое вопиющее нарушение самых элементарных правил безопасности должна лежать на инспекции императорских поездов, а отнюдь не на упрвл. дороги, которое предоставило паровозы несомненно с вполне исправными аппаратами автоматического торможения. – Ни один машинист не тронется с места, не проверив действие своих тормозов.
Скажу еще несколько слов о пресловутой экспертизе шпал, произведенной проф. Кирпичевым и инж. ген. Н.П. Петровым.
Государь, как я упомянул выше, на месте крушения подобрал кусок гнилого дерева, который он потом передал К.Н. Посьету, сказав при этом, что очевидно шпалы были гнилые, отчего и произошло крушение. Этот кусок гнилого дерева в качестве вещественного доказательства фигурировал в следственном производстве. Но так как потом выяснилось, что все шпалы на участке пути, на котором произошло крушение, были новые, вполне здоровые, то у «беспристрастных» экспертов явилась мысль произвести некоторые лабораторные испытания уложенных на путях шпал. Для этого были выпилены бруски определенных размеров из сосны, как так называемой рудовой, и такие же бруски из лежавших на полотне шпал. В те и другие были вколочены костыли. Засим, при помощи особых приборов, было определено усилие, необходимое для выдергивания из брусков костылей. При этом оказалось, что костыль, вколоченный в рудовую сосну, оказывает чуть ли не двойное сопротивление против костыля, вколоченного в лежавшую на путях Курско-Харьково-Азовской дороги шпалу. Отсюда заключение экспертов, что если бы рельсы на путях помынутой дороги лежали бы на шпалах из рудовой сосны, а не сплавной, обыкновенной, то есть основание предположить, что крушения не произошло бы. Одно лишь мудрые эксперты – профессора упустили из виду, что рудовая сосна идет обыкновенно на столярные и плотничные работы, а отнюдь не на разделку на шпалы, стоимость которых в те времена на всей железнодорожной сети не превышала сорока копеек за штуку.
Привлеченные к суду и следствию лица – до генерала-адъютанта К.Н. Посьета включительно, о коем повествует в своих воспоминаниях А.Ф. Кони, - под следствием находились несколько месяцев. Но чего автор воспоминаний не счел нужным сказать – это то, что все дело о крушении было по особому Высочайшему повелению прекращено. Всем прикосновенным к делу было известно, что такой оборот был ему дан потому, что настоящими виновниками оказались лица, весьма и весьма приближенные к Государю Александру III.
Крушение 17 октября императорского поезда повлекло за собой крушение всего министерства путей сообщения. И до этого несчастного события ведомство не обладало значением, которое оно, в такой необъятной стране как Россия должно было иметь, и не пользовалось симпатиями ни общества, ни печати. А с назначением целого ряда неудачных министров – министерство путей сообщения было с годами низведено до уровня обычного главного управления. От министерства было отторгнуто тарифное дело, торговые порты, и оно потеряло решающий голос в вопросах о сооружении новых железных дорог. Один, впрочем, министр мог бы ему вернуть утраченный нерв всего железнодорожного дела – тарифы. Это был будущий граф С.Ю. Витте. Но этот крупный государственный человек в должности министра путей сообщения оставался только несколько месяцев. После назначения его на должность министра финансов он употребил все свое громадное влияние для того, чтобы еще более ослабить ведомство путей сообщения.
Примечания.
Незабытые могилы: Российское зарубежье: некрологи 1917-2001: в 6 т. Т. 3. И – К. / Рос. гос. б-ка; сост. В.Н. Чуваков; Под ред. Е.В. Макаревич. М., 2001. С. 63.
Возрождение. №2680. 3 октября 1932г.
Круше́ние Импера́торского по́езда - катастрофа , случившаяся с поездом императора Александра III 17 октября 1888 года на Курско-Харьково-Азовской (ныне Южной) железной дороге, в результате которой ни император, ни его семья не пострадали, выйдя из страшных обломков невредимыми. Спасение императорской семьи было объявлено чудесным и вызвало по всей России радость среди граждан. На месте катастрофы был воздвигнут храм .
Ужасная картина разрушения, оглашаемая воплями и стоном изувеченных, представилась глазам уцелевших от крушения. Все бросились разыскивать императорское семейство и вскоре увидели царя и его семью живыми и невредимыми. Вагон с императорской столовой , в которой находились Александр III и его жена Мария Фёдоровна , с детьми и свитой, потерпел полное крушение.
Вагон был сброшен на левую сторону насыпи и представлял ужасный вид - без колес , со сплюснутыми и разрушенными стенами, вагон полулежал на насыпи; крыша его лежала частью на нижней раме . Первым толчком повалило всех на пол, а когда после страшного треска и разрушения пол провалился и осталась одна рама, то все оказались на насыпи под прикрытием крыши. Утверждают, что Александр III, обладавший недюжинной силой, держал на плечах крышу вагона, пока семья и другие пострадавшие выбирались из-под обломков.
Обсыпанные землёй и обломками, из-под крыши вышли: император, императрица , наследник цесаревич Николай Александрович - будущий последний российский император Николай II , великий князь Георгий Александрович , великая княжна Ксения Александровна , а вместе с ними и лица свиты, приглашенные к завтраку. Большинство лиц этого вагона отделалось легкими ушибами, ссадинами и царапинами, за исключением флигель-адъютанта Шереметева , которому раздробило палец руки.
Во всем поезде, состоявшем из 15 вагонов, уцелело только пять вагонов, остановившихся от действия автоматических тормозов Вестингауза . Также остались целыми и два паровоза . Вагон, в котором находились придворно-служащие и буфетная прислуга, был совершенно уничтожен, и все находившиеся в нем убиты наповал и найдены в обезображенном виде - 13 изуродованных трупов подняты с левой стороны насыпи среди щепы и мелких остатков этого вагона. В вагоне царских детей в момент крушения находилась лишь великая княжна Ольга Александровна , выброшенная вместе со своей няней на насыпь, и малолетний великий князь Михаил Александрович , вынутый из обломков солдатом при помощи самого государя.
Весть о крушении императорского поезда быстро разнеслась по линии, и помощь спешила со всех сторон. Александр III, несмотря на ужасную погоду (лил дождь с изморозью) и страшную слякоть, сам распоряжался извлечением раненых из-под обломков разбитых вагонов. Императрица с медицинским персоналом обходила раненых, подавала им помощь, всячески стараясь облегчить больным их страдания, несмотря на то, что у неё самой повреждена была рука выше локтя, и что она осталась в одном платье. На плечи царицы накинули офицерское пальто, в котором она и оказывала помощь.
Всего пострадало при крушении 68 человек, из них 21 человек погиб. Только в сумерки, когда приведены были в известность все убитые и не осталось ни одного раненого, царская семья села во второй прибывший сюда царский поезд (свитский) и отбыли назад на станцию Лозовую , где ночью было отслужено на самой станции, в зале третьего класса, первое благодарственное молебствие за чудесное избавление царя и его семьи от смертельной опасности. Часа через два императорский поезд отбыл в Харьков для следования в Санкт-Петербург .
Событие 17 октября увековечено устройством многих благотворительных учреждений, стипендий и т. п. У места крушения вскоре был устроен скит , названный Спасо-Святогорским. Тут же, в нескольких саженях от насыпи, сооружен великолепный храм во имя Христа Спасителя Преславного Преображения . Проект составлен архитектором Р. Р. Марфельдом .
Для увековечивания памяти чудесного спасения царской семьи в Харькове были предприняты ряд других памятных мероприятий, в частности, создание Харьковского коммерческого училища Императора Александра III , отливка серебрянного колокола для Благовещенской церкви (ныне - кафедральный собор) и пр.
Кроме того, по всей России стали строится часовни и храмы святого покровителя царя - князя Александра Невского (например, Александро-Невский собор в Царицыне).
