Многие исследователи творчества Джейн Остин наряду с верностью характеров, ироническим стилем автора отмечают мастерство раскрытия внутреннего мира персонажей. Гилберт Кийт Честертон в предисловии к избранным работам писательницы подметил: «Ранние произведения Джейн Остин представляют собой огромный психологический интерес, более того кажется, будто в них сокрыта психологическая тайна» 1 .
Его успех во время его жизни был самым широко распространенным и известным в мире австрийским писателем. Это можно объяснить несколькими факторами: Стефан Цвейг обладал искусством повествования исторических событий новеллистическим образом, мог пленить типичное человеческое поведение в увлекательной манере и тем самым использовать психоаналитическую «разлуку»; в его работах узнавали свое сочувствие. Сам он был открытым человеком, который, казалось, всегда был самоотверженным и всегда верил во благо человека, и его «беспристрастность» также принадлежала его характеру.
Прежде чем говорить о психологизме в творчестве Джейн Остин, хотелось бы разобраться в том многообразии определений, которые предлагают исследователи.
Словарь литературоведческих терминов Белокуровой С.П. дает следующую трактовку этому понятию: «Психологизм (от греч. psyche – душа и logos - понятие, слово) - способ изображения душевной жизни человека в художественном произведении: воссоздание внутренней жизни персонажа, ее динамики, смены душевных состояний, анализ свойств личности героя. Психологизм может быть явным - открытым (непосредственное воспроизведение внутренней речи героя или образов, возникающих в его воображении, сознании, памяти, например, «диалектика души» в произведениях Л.Н.Толстого, В.В.Набокова) и неявным - скрытым, уведенным в «подтекст» (например, «тайная психология в романах И.С.Тургенева, где внутреннее состояние персонажей раскрывается благодаря выразительным жестам, особенностям речи, мимики, т.е. внешним проявлениям психики)» 2 .
Его жена Фридерике осталась в Австрии. Стефан Цвейг нашел нового спутника жизни в Лотте Альтманне, его секретарше. Стефан Цвейг не позволял себе вдохновляться популярностью «двубортности» от фанатизма, возникшего в то время. Он так часто проявлял свои политические взгляды по своим последующим работам, но ему пришлось порвать с публикацией его произведений, которые были опубликованы в течение тридцати лет, тогдашним национал-социализмом.
Но даже в Англии он не чувствовал себя хорошо, его преодолели некие внутренние беспорядки, которые он не мог избежать, его идея единой культурной Европы была разрушена. Он не хотел возвращаться в полностью разрушенный мир. Идеи, которые были важны для него, теперь разрушены.
Психологизм - особая манера художественного письма, которую традиционно приписывают нескольким авторам, в первую очередь к Л.Н.Толстому и М.Ф.Достоевскому с их «демонстративным» психологизмом, раскрывающим процессы формирования мыслей, затем И.С.Тургеневу с его «тайным психологизмом», характеризующимся недоговоренностью, и, наконец, А.П.Чехову с его подтекстовым психологизмом, обусловленным лаконичностью жанра.
С вступлением Японии в мировую войну и поражением Сингапура, плохие новости из Европы и безнадежность его ситуации, Стефан Цвейг и его спутник жизни Лотте Альтманн на. Новинка в шахматы построена в соответствии со структурой новаторской концепции, которая разделена на внешнюю структуру и рассказ. В нем содержится явная критика нацистского режима. Но сходства, которые доктор Например, в своем менталитете и его судьбе Цвейгу Цвейг в «Шахновелле» обработал свою судьбу и свои переживания с трансформацией общества.
Например, делится с Цвайгом судьба австрийца, имевшего традиционный фон, которому пришлось покинуть свой дом в начале века. Цвейг вырос в исцеляющем мире и не мог справиться с крахом этого мира. Это доказательство. Новаторская концепция состоит из каркасной переписи, в которой встроены один или несколько внутренних подсчетов. Обычно рассказчик упоминается в повествовании о структуре, из которого возникает внутренняя перепись. Эта форма обычно используется для создания впечатления о подлинности межлабораторного лечения читателя.
Психологизм в литературе - полное, подробное и глубокое изображение чувств и эмоций, мыслей и переживаний литературного героя, это попытка автора предельно точно описать внутренний мир героя, насколько это возможно средствами художественной литературы.
Одна из главных притягательных черт художественной литературы – ее способность раскрыть тайны внутреннего мира человека, выразить душевные движения так точно и ярко, как это не сделать человеку в повседневной, обычной жизни. «В психологизме один из секретов долгой исторической жизни литературы прошлого: говоря о душе человека, она говорит с каждым читателем о нем самом». 1
Методика структуры, кстати, отсчитывается от Востока. Здесь рассказчик рассказывает историю. Однажды Стефан Цвейг входит на пассажирское судно. На борту он встречает Мирко Центовича, мирового мастера шахмат. Мирко Центович - сын бедного южнославянского Донаушифер. После смерти своего отца тогдашний двенадцатилетний ребенок был принят священником из отдаленной деревни. Однако Мирко не может составить простейшие законопроекты и даже предложения. Когда играет священник и шахматная мастерская Гандоми, Мирко молча сидит рядом с ним и смотрит.
«Психологизм - это стилевая характеристика литературных произведений, в которой подробно и глубоко изображается
внутренний мир персонажей, то есть их ощущения, мысли, чувства и, возможно, дается тонкий и убедительный психологический анализ душевных явлений и поведения». 2
В монографии А.Б.Есина «Психологизм русской классической литературы» дается следующее определение термина, психологизм - «это достаточно полное, подробное и глубокое изображение чувств, мыслей, переживаний вымышленной личности (литературного персонажа) с помощью специфических средств художественной литературы». 3
Однажды, во время шахматной игры, священника вызвали на последний выкуп. Гендамолетмейстер спрашивает Мирко, хочет ли он сыграть в игру с ним. У мастера жандармерии нет никаких шансов против Мирко. Когда священник возвращается, он также играет против Мирко. Пастор тащит мальчика в общественные игры, и поэтому начинается карьера Мирко. Стефан начинает добираться до Мирко. На борту корабля Стефан встречает господина Макконнора. Когда господин Макконнор слышит это, он хочет играть в шахматы против Мирко.
Но он только получает его, потому что он дает ему деньги за это. Как и ожидалось, они теряют первую игру. Во второй части внезапно появился человек, доктор Он делает противников Мирко вничью. Все полностью впечатлены и безмолвны. Например, он играет в одиночку против Мирко. Б. отказывается с благодарностью и покидает комнату. Он садится к нему, и они вступают в разговор. Например, поезда. Б. был арестован во время ареста Гитлера в Германии и вошел в «гостиницу». Заключенные там были полностью отрезаны от своего внешнего мира и допрошены с нерегулярными интервалами.
Истоки психологизма мы может видеть в фольклорных произведениях, когда «переживания изображаемых лиц всецело зависят от развертывания событий и подаются главным образом через их внешние проявления…» 4 . В античной литературе, если говорить о произведениях Гомера запечатлевается одно чувство, как бы предельное в своей силе и яркости.
Б. мог спасти себя, украв книгу из пальто офицера. Это была книга с самыми известными играми в шахматы. Вскоре он смог запомнить все части. Он мог только думать об одном и поворачиваться. Он подошел к охраннику и хотел выбраться из окна. Он повредил руку и подошел к больнице. Доктор пожалел доктора Б. и помог ему освободить его. Доктор, однако, предупредил его, чтобы он не касался шахматной доски. Например, можно убедить на борту судна. Он становится все более нервным и реагирует так же истерично, как и в то время, когда его поймали.
Мирко отдает первую игру и называет вторую. Б. уже, похоже, играет в своей голове другую роль. Он даже не замечает, что он восклицает «король под контролем», хотя это не так. Роман в шахматы начинается с пассажирского парохода из Нью-Йорка в Буэнос-Айрес, с романно-подобным каркасом, который сопровождает фактический контент по всей книге. На этом корабле рассказчик узнает до своего отъезда от своего друга, который также является пассажиром, что Мирко Центович, мастер мировых шахмат, отправляется на корабль в Буэнос-Айрес.
Средневековая литература раскрыла перед читателем противоречивость души персонажа, однако не освоила еще передачу средствами литературы ее «текучести», переменчивости. Наиболее верно это удалось Шекспиру в его «Гамлете» и «Короле Лире». «Подобного рода художественное освоение человеческого сознания принять обозначать термином психологизм. Это индивидуализированное воспроизведение переживаний в их взаимосвязи, динамике и неповторимости. Л.Я.Гинзбург отметила, что психологизм как таковой несовместим с рационалистической схематизацией внутреннего мира (антитеза страсти и долга у классицистов, чувствительности и холодности у сентименталистов). По ее словам, «литературный психологизм начинается с несовпадений, с непредвиденности поведения героя»». 1
Друг, который хорошо осведомлен о детстве чемпиона мира, рассказывает рассказчику о доселе жизни шахмат. Центович был сиротой рано, провел свое детство со священником и считался глупым. Все были удивлены, когда его шахматные навыки получились, и они были еще более удивлены, потому что Центович не мог играть в игру в своей голове без шахматной доски. Рассказчик узнает Макконнора, другого пассажира, которому удалось привлечь Чентовича к шахматной игре. МакКоннор находится в игре без всяких шансов и призывает к мести.
Когда, в конце второй игры, новое поражение Мак-Коннора, похоже, не предотвращено, доктор Например, австрийский гоночный гость, в игре и, таким образом, позволяет провести ничью. В длинном разговоре с доктором Рассказчик узнает свое прошлое. Из-за бизнеса в юридической фирме своего отца, доктор Например, захвачен гестапо. Он получил гостиничный номер, где он был полностью задержан. Получающаяся в результате умственная пустота затрудняет его создание. Например, удается получить книгу мастерских, которую он будет играть с фигурами шахмат из остальной части хлеба в следующие недели.
По словам А.В.Карельского, «упрочение психологизма было обусловлено пристальным интересом писателей к «неоднозначности обыкновенного, “негероического” характера», к персонажам многогранным, «мерцающим», а также с доверием авторов к читательской способности самостоятельного нравственного суждения». 2
«Диапазон словесно-художественных средств, позволяющих впрямую запечатлеть внутренний мир человека, весьма широк. Здесь и традиционные, суммирующие обозначения того, что испытывает герой (думает, чувствует, хочет), развернутые: порой аналитические характеристики автором того, что творится в душе персонажа, и несобственно-прямая речь, в которой голоса героя и повествующего слиты воедино, и внутренние монологи, и задушевные беседы персонажей (в устном общении или переписке), и их дневниковые записи, и, наконец, изображение сновидений и галлюцинаций, которые выявляют бессознательное в человеке, его подсознание – то, что прячется в глубинах психики и неведомо ему самому» 3 .
Со временем это становится слишком скучным для него. Он изучает игры наизусть, и он играет их в голову без шахматной доски. Когда эта деятельность больше не наполняет его, он теперь играет в свою голову против себя. Он должен разделить себя духовно, чтобы позволить такую игру. Об этом делении само по себе доктор Например, наконец, освобожден из-под стражи и отправлен в нервную клинику, из которой он был выпущен только около года назад и с тех пор не видел шахматной доски. Б. соглашается, но говорит, что он будет играть только в одну игру, чтобы посмотреть, действительно ли он играл в шахматы с собой в плену.
Как жанр, психологический роман сложился к середине XVIII века. Это произведение, где «всецело преобладает внутреннее действие, где движутся не события, а переживания и основным предметом изображения являются психические состояния и лирически осмысленная природа» 4 . В качестве первых попыток создания произведения, где в основу творческого приема писателя ставилась задача изображения внутреннего мира героя, В.Кожинов относит романы Ж.Ж.Руссо («Исповедь»), И.В.Гёте (попутно отмечая, что его роман называется уже не «Похождения», но «Страдания молодого Вертера» (там же)), Ф.Р.Шатобриана («Рене»), Э.П.Сенанкура («Оберман»), Б.Констана («Адольф»), А.де Мюссе («Исповедь сына века»). В русской литературе элементы психологизма присутствовали в произведениях Н.М.Карамзина («Чувствительный и холодный», «Рыцарь нашего времени»), А.Н.Радищева («Дневник одной недели»), в поэзии В.А. Жуковского, К.Н.Батюшкова, Е.А.Баратынского, в прозе А.А.Бестужева (Марлинского), В.Ф.Одоевского, Н.Ф.Павлова.
Б. выигрывает игру, не оставляя Чентовича шанса. Чентовик просит Реванша и доктора Б. немедленно соглашается с его намерением. В новой игре Центовик побеждает по-настоящему несправедливым. Б. играет намного быстрее, чем Чентович, и становится беспокойным, если ему приходится ждать задолго до того, как его противник потянул. Когда Центовик замечает это, он всегда использует все свое время, чтобы подумать о д-р Например, из концепции. Например, невозможный ход, потому что в его мыслях он гораздо более продвинут, чем часть на доске, и теряет его.
Б. заметил в этой части, насколько близко его шахматы и безумие находятся вместе и больше не будут играть в другую шахматную игру. 7 Характеристика главных персонажей. Если вы берете повествователя шахматной новеллы как объективную, появляются четкие градации между отдельными персонажами, которые рассказчик разъясняет главным образом с помощью шахматной игры. Это все о шахматах, игра, из которой рассказчик читает персонажей людей в реальной жизни.
Предметом исследования писателя всегда был человек. Однако в литературе вплоть до XVIII века в изображении человека преобладала описательность. Движения души выражались непосредственно в речи персонажа, в его мимике, жесте. Остальную информацию читатель получал при ознакомлении с портретом героя произведения.
Век Просвещения заставил задуматься о природе человеческой души, о возникновении и развитии в ней особых психологических черт и качеств. Но лишь в творчестве сентименталистов, а затем романтиков, ведущим принципом становится изображение внутреннего мира человека. Представители каждого из этих творческих методов подходили к данной проблеме своеобразно. Так, сентименталистам в целом была свойственна мелодраматизм. Чувства зачастую были представлены в преувеличенном виде. Романтики представили на суд читателя личность исключительную во всех отношениях, бунтаря – одиночку, противостоящего всему миру.
Примечательно, что не только истинный персонаж в игре показывает, но и для двух главных персонажей, Чентовича и доктора Б. игра в шахматы намного больше, в результате чего смысл явно отличается в обоих. Есть первый МакКоннор, который может сыграть меньше всего в шахматы. Для него игра чистосердечна и означает уверенность в себе, потому что этот господин Макконнор принадлежал к тому самолюбивому человеку успеха, который даже в самой неважной игре уже чувствует уменьшение его личностного сознания. 1 Центович играет в шахматы по финансовым соображениям гаудиум и гнев его коллег-коллег, из его таланта и его славы, с мелкой и даже часто обычной жадностью, которую нужно было получить от денег.
Ведущими жанрами в литературе того времени становятся элегия, послание, повесть, роман. Причем прозаические произведения создаются в форме личного письма, дневника, автобиографии, мемуаров.
К XIX веку роман приобретает «статус всестороннего литературного и культурного опыта, источника исторической информации, изучения нравов и нравственности общества, обзора современных политических и этических теорий, исследования богатства и бедности, благополучия и преступности, короче - грандиозной картины всех аспектов человеческой деятельности» 1 . К этому времени писатели обладают всем арсеналом накопленных знаний о природе человека, обилием языковых средств, могущих перенести на бумагу тончайшие оттенки чувств, переживаний.
С его точки зрения, вся книга. Он умеренный рекреационный шахматист, который понятия не имеет о «высшем» искусстве шахмат. Тем не менее, он заинтересован в том, какой человек является мастером искусства королевской игры. В жизни повествователя есть ряд принципов, среди прочих. что он всегда ведет себя правильно против своих ближних.
Например, игра в шахматы намного больше. Это для него единственный выход из духовной пустоты изоляции и, таким образом, единственный способ выжить. Таким образом, даже в важности шахмат для отдельных лиц, четкая классификация лиц в положительных и отрицательных, Является явным лучшим и поэтому должен быть самым симпатичным для рассказчика. Б. последовательно описывается как добродушный и добрый человек, который тем не менее сильно пострадал от изоляции гестапо. Вы можете ясно видеть пытки. У него «голова голова» 4, а «замечательная бледность относительно молодого лица» 4 особенно бросается в глаза.
С утверждением реализма роман становится ведущим жанром. Именно этой крупной эпической форме под силу отразить все многообразие человеческой жизни, достоверно изобразить определенный период жизни человека и общества в целом. Именно в романе становится возможным изображение движений души.
К примеру, толстовский психологический метод был основан на идее движения души, с ее подробностями чувств, пространными внутренними монологами и диалогами, снами, воспоминаниями, то есть, употребляя выражение самого Толстого, «душевная жизнь… в сценах». Этот прием был точно названный Чернышевским «диалектикой души». Внутренний мир человека изображается в процессе, как постоянный, непрерывно сменяющийся психический поток. Автор стремится изобразить не столько характер чувств и переживаний, сколько процесс возникновения мысли или чувства и их изменения. Толстой мечтал написать художественное произведение, в котором бы ясно проявлялась текучесть человека, то, что он один и тот же, то злодей, то ангел, то мудрец, то идиот, то силач, то бессильнейшее существо.
Прежде всего, это интеллектуальная пытка гестапо, которая привела его к безумию и преследовала его по сей день. Он страдает от мании, отравления цыплятами, и лучше не приближаться к доске, чтобы не довести свою болезнь до новой вспышки. Поэтому для него игра в шахматы одинаково важна для болезни, и непосредственно к его тюремному заключению, и ко всей агонии. Но нет прямой ярости или ненависти против гестапо или «несчастного и талантливого канцлера» 6, который предал его. Он больше заинтересован в том, чтобы справиться с его прошлым.
Он, безусловно, беспомощен против своей болезни и скорее всего, так приятно рассказчику, именно из-за его попыток решения. Самообладание и скромность в отношении его шахматной игры поражают рассказчика, так что последний пытается проникнуть в него, но все же не замечает опасности для доктора Например, из шахматной части. Б. пытается завершить свое прошлое. Например, против его цели он все больше и больше впадает в свою манию, болезнь из плена. Центович даже не замечает физических страданий, которые он приносит своему противнику из-за его изнурительной тактики.
Каковы средства для изображения человека? Традиционно важную роль играет портрет, внешнее описание. «Персонаж… обладает определенной структурой. Его изображение складывается из ряда компонентов, выявляющих как внутренний мир человека, так и его внешний облик» 2 . В приемах изображения движений души наблюдается своеобразная градация. Нарастающей сложности психических явлений (от ощущений, чувств, переживаний к устойчивым психическим состояниям, свойствам характера и личности) соответствует система их внешних «сигналов»: мимика, взгляды, улыбка, интонация, жесты, позы, движения, поступки, действия, поведение . Иногда в функции знаков внутреннего состояния героя в романе Джейн Остин «Эмма» выступают зарисовки картин природы, перерастающие из описания места действия в своего рода «пейзаж души».
Наиболее развернутой формой обнаружения психологического содержания через внешние проявления выступает в романе психологический портрет . Такой портрет складывается из следующих составляющих:
Таким образом, психологизм как эстетический принцип художественного письма имеет достаточно длительную историю. Придя в литературу на заре ее формирования и существуя поначалу в скрытой форме, он получил свое развитие лишь с возникновением крупных жанровых форм, позволивших писателю создавать не статические персонажи, а сложные образы, живущие полной жизнью. Вероятно, поэтому расцвет психологического повествования пришелся на период становления и утверждения реализма.
§ 4. История создания романа «Эмма»
Роман Джейн Остин «Эмма», является самым крупным ее произведением и последней книгой, опубликованной при жизни писательницы. Создавался он в период с января 1814 по март 1815 года. Произведение содержит множество автобиографических деталей. Читатель, знакомый с биографией писательницы отметит, что действие романа происходит в Суррее. Пансион миссис Годдард, описанный в романе, очень похож на Эбби-скул, где учились Кассандра и Джейн Остин. История усыновления Френка Уэстона богатой семьей Черчиллов похожа на историю усыновления брата Джейн Остин Эдварда четой Найтов. И заглавная героиня романа Эмма весьма напоминает образ самой писательницы, складывающийся у читателя после ознакомления с ее творчеством.
По завершении романа «Эмма» писательница вынуждена была искать нового издателя, поскольку в то время ухудшились ее отношения с прежним ее партнером Эджертоном. Новый издатель Джон Мюррей предложил Джейн Остин всего 450 фунтов, потребовав при этом авторские права на ее романы «Чувство и чувствительность» и «Мэнсфилд-парк». Из-за значительных переработок текста романа, из-за медлительности наборщиков, из-за нехватки бумаги в стране издание книги затягивалось. Роман был опубликован во многом благодаря протекции принца-регента (правившего в годы безумия короля Георга III (1811-1820)), впоследствии короля Георга IV, и по этой причине был посвящен именно ему. Впоследствии эта протекция очень тяготила писательницу.
16 декабря 1815 года в день сорокалетия Джейн Остин роман вышел в свет. Было отпечатано всего 2000 экземпляров, один из которых был найден в наши дни в частной коллекции и продан 26 июня 2006 года на лондонском аукционе за баснословную сумму в 350 тысяч долларов 1 . Книга подписана рукой Джейн Остин для ее подруги и гувернантки детей ее брата Анны Шарп. Экземпляр был одним их двенадцати подарочных изданий, заказанных писательницей для своих друзей.
Первым критиком романа была Мария Эджуорт – писательница, глубоко почитаемая Джейн Остин. Но отзыв ее об «Эмме» был довольно суров: «В книге нет никакого сюжета, кроме, пожалуй, того, что Эмма выясняет, что человек, которого она предназначала в мужья Гарриет, любит ее саму…
…хорошо сваренная жиденькая овсяная кашка, с точки зрения отца Эммы, очень полезная, правда, трудно объяснить кухарке, что автор имеет под этим в виду» 1 . К счастью, Джейн Остин не успела ознакомиться с подобным отзывом, письмо от Эджуорт получил брат писательницы Генри уже после ее смерти.
Остин очень заботил вопрос, как отнесутся читатели к этому ее произведению. Откликов в печати все не было, и тогда она обратилась к близким ей людям. Любимая племянница Фанни Найт говорила, что «терпеть не может главную героиню». Остальные придерживались подобной точки зрения.
Первой серьезной и, в целом, положительной рецензией на «Эмму» была анонимная статья в «Ежеквартальном сборнике». С точки зрения автора «Эмма» показывает «глубокое знание человеческого сердца, и это знание поставлено на службу чести и добродетели» 2 . Писательница повернула направление романа «от романтического вымысла» в сторону реальной жизни, она «уникальна в своем изображении жизни среднего класса» 3 . Автор анонимной статьи отмечает ее редкий дар подмечать и верно описывать события обычной жизни. И что, несмотря на отсутствие действия в ее романе, читателю не становится скучно, он поглощен психологическим действием, разворачивающимся в умах и сердцах персонажей. Автор рецензии отметил новый тип реализма в творчестве Джейн Остин. Статья не была подписана, но всем читателям было понятно, что написана она Вальтером Скоттом.
Схожую оценку творчеству Джейн Остин даст Джордж Элиот: «Знание писательницей мира, ее особый такт, с которым она описывает своих героев, заставляет меня вспомнить художников фламандской школы» 4 .
В ноябре 1815 - марте 1816 гг. Джейн Остин вела переписку с преподобным Джеймсом Кларком, библиотекарем принца-регента, во многом поспособствовавшем выходу в свет романа «Эмма». У него было поручение от патрона сообщить ей, что принц-регент разрешает посвятить ему следующий роман. Однако Джеймс Кларк не ограничился выполнением данного ему поручения, а решил содействовать автору, пишущему явно не так и не о том, подсказать подходящие темы, сюжеты, персонажей. Кроме него, находились и другие добровольные помощники, желавшие видеть в ее работах те черты, которые так привлекали их в других книгах; и, разумеется, под рукой были произведения романисток-современниц. Например, наверняка сделал вклад роман Мэри Брантон «Самообладание» (1810), где героиня собственным трудом (трудом художницы) содержит больного отца. Джейн Остин ссылается на него в письме от октября 1813 г.: «Снова просматриваю «Самообладание», и снова утверждаюсь во мнении, что написано с добрыми намерениями и весьма элегантно, совершенно безотносительно к природе или вероятности. Я не уверена, что путешествие Лауры по американской реке не составляет ее самого естественного, приемлемого, обыденного занятия» 1 . Весьма возможна также аллюзия на «Элизабет, или Ссыльные в Сибири», переведенный на английский язык в 1809 г., где автор, мадам Коттен, описывает героическое путешествие дочери ради спасения отца.
Джейн Остин ответила на письмо преподобного Джеймса Кларка через четыре месяца. Она объяснила свое долгое молчание нежеланием отнимать у высоких особ время и спросила, является ли дарованное ей разрешение обязательным. Ей дают понять, что ослушание невозможно. В декабре 1815 года выходит в свет «Эмма» с кратким (вспомним обычные посвящения тех лет) посвящением:
«Его Королевскому Высочеству Принцу-Регенту с разрешения Его Королевского Высочества труд этот с уважением посвящает Его Королевского Высочества послушный и скромный слуга, Автор» 1 .
Как мы можем отметить, посвящение это очень лаконично. В ответ принц-регент просит своего секретаря выразить Остин благодарность за присланный ему издателем «красивый томик». В письме к издателю Дж. Мэррею Джейн Остин передает ему слова принца и добавляет: «Каково бы ни было мнение его высочества о моей доле труда, ваша получила достойную оценку».
Вскоре Джейн Остин получила от Дж.С.Кларка письмо, в котором делалась попытка повлиять на дальнейшее направление ее творчества.
Он предлагал писательнице отказаться от пагубной страсти к сатирическому изображению и просил создать образ священника, ничем не похожего на мистера Коллинза или Элтона. Это должен быть человек просвещенный, благочестивый, полный искреннего участия и братской любви к окружающим. Джейн Остин отвечала учтиво, но недвусмысленно: «Я чрезвычайно польщена тем, что вы считаете меня способной нарисовать образ священника, подобный тому, который вы набросали в своем письме от 16 ноября. Но, уверяю вас, вы ошибаетесь. В моих силах показать комические характеры, но показать хороших, добрых, просвещенных людей выше моих сил. Речь такого человека должна была бы временами касаться науки и философии, о которых я не знаю решительно ничего... Каково бы ни было мое тщеславие, могу похвастаться, что я являюсь самой необразованной и непросвещенной женщиной из тех, кто когда-либо осмеливался взяться за перо» 2 .
В марте 1816 года Дж.С.Кларк направляет Джейн Остин еще одно письмо, в котором советует ей написать исторический роман, прославляющий деяния Саксен-Кобургского дома, с которым собирался породниться принц-регент, и сообщает, что такое произведение в данный момент было бы очень высоко оценено при дворе.
В ответ Джейн Остин пишет: «Я не сомневаюсь в том, что исторический роман... гораздо более способствовал бы моему обогащению и прославлению, чем те картины семейной жизни в деревне, которыми я занимаюсь. Однако я так же не способна написать исторический роман, как и эпическую поэму. Я не могу себе представить, чтобы я всерьез принялась за серьезный роман - разве что этого требовало бы спасение моей жизни! И если бы мне предписано было ни разу не облегчить свою душу смехом над собой или другими, я уверена, что меня повесили бы раньше, чем я успела бы кончить первую главу» 1 .
Выводы
В главе I нашей работы мы рассмотрели социокультурный феномен творчества Джейн Остин и пришли к следующим выводам:
ГЛАВА II. ФОРМЫ АНАЛИЗА ПСИХОЛОГИИ ПЕРСОНАЖЕЙ В РОМАНЕ ДЖЕЙН ОСТИН «ЭММА»
§1. Своеобразие психологического портрета персонажей романа «Эмма»
Сюжетная линия романа Джейн Остин «Эмма» проста. По мнению Н.Демуровой, как и в других произведениях писательницы, в основе этого повествования лежит тема заблуждения 1 . А.Кеттл, утверждает, что темой романа является брак, поскольку «в «Эмме» рассказывается о супружестве. Роман начинается одним браком - замужеством мисс Тейлор, кончается тремя…» 2 . Е.Ю.Гениева называет романы Остин «историей нравственного прозрения» 3 . Мы склоняемся к последней точке зрения, поскольку, считаем, что роман «Эмма» представляет собой историю нравственного воспитания героини, становления ее личности.
Главная героиня романа - Эмма Вудхаус - очаровательная молодая девушка, поглощенная заботами о личном счастье своих ближних. С первых страниц романа мы узнаем, что благодаря ее содействию вышла замуж ее гувернантка, а точнее наперсница, мисс Тейлор. Потеряв, таким образом, в своем окружении близкого ей по духу человека, Эмма стремится восполнить недостаток и в скором времени знакомится с Гарриет Смит - девушкой 17 лет, сиротой, чье происхождение окутывает тайна. Эмма очень хочет помочь Гарриет найти личное счастье, но разве Гарриет сама знает, что для неё лучше?
Один из немногих людей, способных видеть недостатки в Эмме Вудхаус и единственный, кто осмеливается говорить ей о них - мистер Найтли, близкий друг семьи. Его брат женат на сестре заглавной героини Изабелле, так что он как член семьи проводит много времени с Эммой и её отцом. Пользуясь этим, мистер Найтли очень любит читать ей мораль и давать полезные советы, но Эмма быстро обращает в шутку все его нравоучения, хотя в глубине души она всегда к нему прислушивается. Отец Эммы - большой ребёнок, человек бесконечно добрый, но не без странностей. Так что если Эмму, не считая гувернантки, кто-то в жизни и воспитывал, то это мистер Найтли. Он не женат и имеет чёткое мнение о том, как себя следует вести Эмме. Например, он полагает, что ей не стоит заниматься сватовством, и не стоит общаться с Гарриет, и ещё много чего не стоит делать. Подруга Эммы - Гарриет Смит влюбляется в мистера Найтли и сообщает об этом Эмме, говоря ей, что Найтли тоже по видимости влюблен в нее. После признания лучшей подруги в любви к ее лучшему другу, Эмма внезапно осознает, что она сама любит Найтли. Таков, в общих чертах, сюжет произведения.
По мнению М.В.Чечетко роман «Эмма» представляет собой произведение, в котором выразились «новые грани реализма Остин в раскрытии характера и воссоздании действительности, новые возможности ее иронии» 1 . Проявляется это, прежде всего в образе заглавной героини, по мнению критика, не имеющей себе равных в творчестве писательницы 2 .
Композиционно роман делится на три книги. Книга первая состоит из восемнадцати глав, в которых мы знакомимся с основными действующими лицами. События первой книги сосредоточены вокруг решения Эммы устроить счастье своей юной наперсницы Гарриет Смит.
Книга вторая также делится на восемнадцать глав, в которых намечаются события почти детективного характера. В художественном пространстве произведения появляются новые персонажи: Фрэнк Черчилл, юноша, по всем своим качествам подходящий кандидат на руку и сердце Эммы, Джейн Фэрфакс – воспитанница полковника, молодая особа, которой предстоит самостоятельно добывать себе средства к существованию трудом гувернантки. Именно вокруг нее сосредотачивается романтическая интрига второй части произведения, и находит свое разрешение лишь в третьей.
И, наконец, третья книга состоит их девятнадцати глав. В ней Эмма прощается со всеми своими заблуждениями и находит свое счастье, вместе с другими главными действующими лицами.
Книга первая посвящает нас в историю первого заблуждения Эммы, возомнившей, будто в ее силах устраивать счастье других. С главной героиней мы знакомимся с первых строк романа: "Emma Woodhouse, handsome, clever, and rich, with a comfortable home and happy disposition, seemed to unite some of the best blessings of existence; and had lived nearly twenty-one years in the world with very little to distress or vex her.
She was the youngest of the two daughters of a most affectionate, indulgent father; and had, in consequence of her sister"s marriage, been mistress of his house from a very early period." 1 («Эмма Вудхаус, красавица, умница, богачка, счастливого нрава, наследница прекрасного имения, казалось, соединяла в себе завиднейшие дары земного существования и прожила на свете двадцать один год, почти не ведая горестей и невзгод.
Младшая из двух дочерей самого нежного потатчика-отца, она, когда сестра ее вышла замуж, с юных лет сделалась хозяйкою в его доме» 2).
Мы знакомимся с молоденькой девушкой, красивой, избалованной, своенравной. Как предупреждает автор: "The real evils, indeed, of Emma"s situation were the power of having rather too much her own way, and a disposition to think a little too well of herself; these were the disadvantages which threatened alloy to her many enjoyments." («Здесь, правду сказать, и таился изъян в положении Эммы; излишняя свобода поступать своевольно, склонность излишне лестно думать о себе – таково было зло, грозившее омрачить многие ее удовольствия», с.7).
Эмма Вудхаус предстает перед нами в печальный для нее момент: ее наперсница мисс Тейлор вышла замуж, оставив подругу на попечение отца, наедине с которым девушке придется коротать долгие осенние вечера. Причину ее глубокой привязанности к подруге объясняет нам автор: "Sixteen years had Miss Taylor been in Mr. Woodhouse"s family, less as a governess than a friend ». (Мисс Тейлор была «более другом, нежели гувернанткой», с.7). «A large debt of gratitude was owing here; but the intercourse of the last seven years, the equal footing and perfect unreserve which had soon followed Isabella"s marriage, on their being left to each other, was yet a dearer, tenderer recollection." («Уже это обязывало ее к великой благодарности, но еще дороже, светлее была память об их отношениях в последние семь лет, на равной ноге и совершенно откровенных, которые установились меж ними вскоре после того, как Изабелла вышла замуж и они оказались предоставленными сами себе», с.8).
Эмма горячо любит своего старика-отца, "but he was no companion for her. He could not meet her in conversation, rational or playful.
The evil of the actual disparity in their ages (and Mr. Woodhouse had not married early) was much increased by his constitution and habits; for having been a valetudinarian all his life, without activity of mind or body, he was a much older man in ways than in years; and though everywhere beloved for the friendliness of his heart and his amiable temper, his talents could not have recommended him at any time." («Она всем сердцем любила отца, но его общества ей было мало. Он не мог быть для нее достойным собеседником в серьезном или шутливом разговоре.
Такая досадная помеха, как различие в возрасте (а мистер Вудхаус женился немолодым), весьма усугублялась состоянием его здоровья и привычками; будучи всю жизнь рыхлым и болезненным, не упражняя достаточно ум и тело, он был по повадке своей много старше своих лет и, любимый всюду за сердечность и добродушный характер, не блистал никакими талантами», с.8-10).
Несколькими лаконичными, но выразительными мазками создает Джейн Остин портрет отца главной героини. "His spirits required support. He was a nervous man, easily depressed; fond of every body that he was used to, and hating to part with them; hating change of every kind ." («Дух его нуждался в поддержке. Человек он был слабонервный, легко впадал в хандру, благоволил ко всем тем, к которым привык, терпеть не мог с ними разлучаться и вообще не терпел никаких перемен», с.10). "…and from his habits of gentle selfishness, and of being never able to suppose that other people could feel differently from himself…". (« по привычке к безобидному эгоизму, не в состоянии предположить, что другие могут иметь чувства, отличные от его собственных…», с.10).
В первой же части мы знакомимся с персонажем, которому предстоит сыграть немаловажную роль в формировании характера Эммы Вудхаус, ее нравственном пробуждении – это ее сосед, друг семьи и родственник. Первый эскиз к его портрету: "Mr.Knightley, a sensible man about seven or eight-and-thirty, was not only a very old and intimate friend of the family, but particularly connected with it, as the elder brother of Isabella"s husband ." («Мистер Найтли, рассудительный господин тридцати семи или восьми лет, был не только старинный и близкий друг семейства Вудхаусов, но даже состоял с ними в свойстве, приводясь старшим братом Изабеллину мужу», с.12).
Авторитет гостя настолько велик, что мы узнаем, что "Mr.Knightley, in fact, was one of the few people who could see faults in Emma Woodhouse, and the only one who ever told her of them: and though this was not particularly agreeable to Emma herself, she knew it would be so much less so to her father, that she would not have him really suspect such a circumstance as her not being thought perfect by every body." («Мистер Найтли действительно был из тех немногих, кто умел видеть в Эмме Вудхаус недостатки, и единственный, кто отваживался говорить ей о них: Это было не слишком приятно для самой Эммы, но во много раз неприятнее было бы для отца ее, и она, зная это, не давала ему повода заподозрить, что кто-то не считает ее несовершенством», с.13).
К концу первой главы Эмма, присвоив себе заслугу успешного замужества своей гувернантки мисс Тейлор, преисполняется уверенности, что ее жизненное предназначение – устраивать счастье других, тем более что она видит новую жертву своего человеколюбия. Это молодой священник, проводивший обряд бракосочетания мисс Тейлор и мистера Уэстона мистер Элтон.
Уже в третьей главе рассказывается о той, кого она прочит ему в жены. Здесь мы знакомимся с Гарриет Смит, семнадцатилетней воспитанницей школы миссис Годдард. "She was a very pretty girl, and her beauty happened to be of a sort which Emma particularly admired. She was short, plump, and fair, with a fine bloom, blue eyes, light hair, regular features, and a look of great sweetness…" 1 . («Она была очень недурна собой и обладала того рода красотою, которой в особенности восхищалась Эмма, - невысокого роста, пухленькая и белокурая, с ярким румянцем, молочно-белой кожей, голубенькими глазками и правильными чертами лица, хранящего удивительно ясное выражение…», с.25).
"…she must have good sense…" («…все изобличало в ней здравый смысл…») . Эмма делает вывод, что "all those natural graces, should not be wasted on the inferior society of Highbury and its connexions." («нельзя,… чтобы все эти природные прелести расточались напрасно в низком обществе Хайбери и его окрестностей»). "The acquaintance she had already formed were unworthy of her." («Знакомства, которые у нее завязались здесь, не достойны ее», с.25).
Таким образом, перед читателем предстает образ главной героини, чье мировоззрение и область интересов, безусловно, сформированы определенной социальной средой. Она дитя своего времени, своего социального класса. Свое достаточно высокое положение она получила по праву рождения. Ум, красота и власть, которой она обладает в Хайбери, делает ее кумиром в глазах незаконнорожденной простушки Гарриет Смит. Эмма планирует процесс «воспитания» у Гарриет чувства тщеславия. Эмма рисует перед ней непривлекательные картины ее возможного будущего с фермером Робертом Мартином, тогда как в их окружении есть некий истинный джентльмен, чье счастье Гарриет могла бы составить.
Новые штрихи к портрету мистера Элтона добавляет Джон Найтли, муж ее сестры Изабеллы. Человек прямой и откровенный он говорит: "I never in my life saw a man more intent on being agreeable than Mr. Elton. It is downright labour to him where ladies are concerned. With men he can be rational and unaffected, but when he has ladies to please, every feature works…"he seems to have a great deal of good-will towards you." 1 («В жизни не видывал человека, который так стремился бы произвести хорошее впечатление, как мистер Элтон. Старается прямо-таки в поте лица, особенно перед дамами. С мужчинами он держится просто и естественно, но когда надобно сделать приятное даме, все лицо его от усердия ходуном ходит… по отношению к вам в нем точно достает доброжелательства», с.104).
В своих рассуждениях о мисс Смит Элтон, после потерпевшего фиаско признания Эмме, открывает свое истинное лицо, то, о чем предупреждал девушку мистер Найтли, оказалось правдой. Он лицемер, причем логика его размышлений подчинена социальным условностям. Он заявляет: "Miss Smith is a very good sort of girl; and I should be happy to see her respectably settled. I wish her extremely well: and, no doubt, there are men who might not object to--Every body has their level: but as for myself, I am not, I think, quite so much at a loss. I need not so totally despair of an equal alliance, as to be addressing myself to Miss Smith!" («Мисс Смит очень милая девица, и я душою был бы рад, ежели б она прилично устроила свою судьбу… не сомневаюсь, что найдутся мужчины, коих не смутит… ну, словом, каждому свое, но, говоря о себе, могу заметить, что, кажется, пока еще не впал в подобную крайность. Не настолько пока еще отчаялся найти равную себе, чтобы ухаживать за мисс Смит!», с.120-121).
Книга вторая представляет собой своеобразную детективную историю. Здесь роль главной героини оспаривается некоей Джейн Фэрфакс. По справедливому замечанию М.В.Чечетко, этот образ знакомит читателя с «новой социальной группой неимущей интеллигенции XIX века» 1 . Оставшись сиротой после смерти отца-военного и болезненной матери, девочка воспитывалась у бедных родственниц миссис и мисс Бейтс, пока участливый сосед полковник Кемпбелл не взял ее на воспитание. Джейн получила прекрасное образование, но семья полковника не могла вечно содержать ее. Девушка осознавала, что придет день, когда ей придется самостоятельно зарабатывать себе на жизнь. От рождения наделенная красотой, ясным умом она понимает, что жизнь ее не будет легкой.
Эмма, узнав от мисс Бейтс о скором приезде Джейн Фэрфакс и представив себе, что в течение трех месяцев придется быть с ней вежливой, не обрадовалась. Причин для нелюбви, казалось, нет, но "Mr. Knightley had once told her it was because she saw in her the really accomplished young woman, which she wanted to be thought herself" 2 («мистер Найтли сказал однажды: за то, что видит в ней гармоническое сочетание достоинств, какими сама желала бы обладать в глазах других», с.149).
При встрече в Джейн Эмма отдаст ей свою дань уважения. О причинах этого так расскажет автор: "Jane Fairfax was very elegant, remarkably elegant; and she had herself the highest value for elegance. Her height was pretty, just such as almost every body would think tall, and nobody could think very tall; her figure particularly graceful; her size a most becoming medium, between fat and thin, though a slight appearance of ill-health seemed to point out the likeliest evil of the two. Emma could not but feel all this; and then, her face--her features-- there was more beauty in them altogether than she had remembered; it was not regular, but it was very pleasing beauty. Her eyes, a deep grey, with dark eye-lashes and eyebrows, had never been denied their praise; but the skin, which she had been used to cavil at, as wanting colour, had a clearness and delicacy which really needed no fuller bloom. It was a style of beauty, of which elegance was the reigning character, and as such, she must, in honour, by all her principles, admire it…" («Джейн Фэрфакс была очень изысканна – удивительно изысканна; а изысканность Эмма ценила превыше всего. Она была высокого роста – такого, что всякий назвал бы ее высокою и никто – долговязой; прекрасно сложена, грациозна; не толста и не худа, а в самую меру, хотя налет болезненности, пожалуй, склонял в сторону последнего из двух зол. Всего этого Эмма не могла не увидеть, и потом, это лицо – эти черты – она совсем забыла, как они прекрасны; неправильные, но такие, что залюбуешься. Глазам, глубоким, серым, с темными бровями и ресницами, она никогда не отказывала в похвале, но и кожа, которую привыкла бранить, находя несколько землистой, была так чиста, нежна, что румянец только бы испортил ее. Пред нею была та особая красота, в которой главенствует изящество, и Эмма, по чести и совести, по всем правилам своим не могла ей не отдать дань восхищения…», с.149).
Отметим, насколько психологичен этот портрет. До Джейн Фэрфакс в этом романе никого из героев еще так подробно не описывали. Причем с таким знанием женского характера, женской ревности по отношению к другой не менее красивой, не менее талантливой.
Непонятными являются слова Эммы, обращенные к Джейн, о том, что "Mr. Elton is the standard of perfection in Highbury, both in person and mind." 1 («мистер Элтон для Хайбери – образец совершенства, как внешнего, так и внутреннего», с.156). Ирония ли это автора, вложившего в уста героини эту реплику. Или это сама Эмма осознает, какой уровень духовно-нравственных и эстетических ценностей и притязаний считается общепризнанным и положительным в обществе.
Верх реалистического мастерства писательницы представляет собой обстоятельства женитьбы мистера Элтона и портрет его жены. "The charming Augusta Hawkins, in addition to all the usual advantages of perfect beauty and merit, was in possession of an independent fortune, of so many thousands as would always be called ten; a point of some dignity, as well as some convenience: the story told well; he had not thrown himself away--he had gained a woman of 10,000 l. or thereabouts; and he had gained her with such delightful rapidity-- the first hour of introduction had been so very soon followed by distinguishing notice…" 1 («Обворожительная Августа Хокинс, в придачу к упомянутым достоинствам, как красота и всяческие совершенства, владела еще и капитальцем во столько-то тысяч, при этом всякий раз называлась цифра десять – обстоятельство немаловажное само по себе, но и придававшее немалую важность рассказчику - тут было чем гордиться: он не предался рассеянию, он нашел себе невесту с десятитысячным (или около того) состоянием, и нашел ее с такою восхитительною быстротой, так скоро после первых минут, когда их представили друг другу, отмечен был вниманием», с.163).
При личной встрече Эмма составит свое представление о жене священника. "Mrs. Elton was a vain woman, extremely well satisfied with herself, and thinking much of her own importance; that she meant to shine and be very superior, but with manners which had been formed in a bad school, pert and familiar; that all her notions were drawn from one set of people, and one style of living …" 2 («миссис Элтон - тщеславная, чрезвычайно самовлюбленная особа, непомерно о себе мнит, силится показать свое превосходство и всех затмить, но при всем том дурно воспитана, нахальна, фамильярна, нахваталась понятий обо всем в определенном кругу с определенным стилем жизни…», с.241). Идеалом жизненного уклада, богатства, роскоши она считала имение «Кленовая роща» своего зятя мистера Саклинга. И все оценивала с позиции - похоже это хоть отдаленно на «Кленовую рощу» или нет, и, разумеется, все, в чем виделось ей хоть малейшее сходство, подлежало признанию.
Бестактность жены викария переходит все границы, так без тени смущения, она напоминает, что миссис Уэстон в прошлом была гувернанткой Эммы. Мисс Вудхаус ничего не остается, как отпарировать: "Mrs. Weston"s manners," said Emma, "were always particularly good. Their propriety, simplicity, and elegance, would make them the safest model for any young woman." («Миссис Уэстон всегда отличалась превосходными манерами. Их благопристойность, изысканность, простоту могла бы смело взять себе за образец любая молодая женщина», с.246). Однако укол остался незамеченным, столь примитивная особа, как миссис Элтон ничего не поняла.
Другим новым персонажем, смутившим мирное существование жителей Хайбери, был сын мистера Уэстона Фрэнк Черчилл, приехавший погостить после длительного отсутствия. Посмотрим на него глазами Эммы: "he was a very good looking young man; height, air, address, all were unexceptionable, and his countenance had a great deal of the spirit and liveliness of his father"s; he looked quick and sensible. She felt immediately that she should like him…" («Молодой человек был очень красив; рост, осанка, манеры – безукоризненны, в чертах те же одушевление и живость, что и у отца, во взгляде - ум и проницательность. С первых минут она почувствовала, что он понравится ей…», с.170). Эмма безошибочным чутьем определяет, что этот человек мог бы быть достойным ее, но дальнейшее развитие событий показывает, что она совершает ошибку, наивно полагая это.
Итак, в романе Джейн Остин «Эмма» был создан ряд образов, пополнивших галерею образов художественной литературы. Это спесивые и лицемерные викарий Элтон со своей супругой. Образ Джейн Фэрфакс, положивший начало галерее образов женщин, вынужденных заниматься низкооплачиваемым трудом гувернантки с тем, чтобы содержать себя. Это образ мистера Вудхауса, бесконечно доброго, назойливого в своей доброте, эгоистичного, обладающего своеобразными взглядами на брак. И, наконец, образ самой Эммы, о которой «сама Джейн Остин заметила: «вряд ли она понравится кому-либо, кроме меня». И это понятно, поскольку Эмма на редкость надменна и высокомерна. Ко всем остальным она относится так, словно это фигуры на шахматной доске, которые она может двигать, как хочет, или позволять двигать другим по своему усмотрению, словно это безвольные и бесчувственные марионетки. Единственным исключением является мистер Найтли. И ей никогда не приходило в голову, что она сама может в кого-нибудь влюбиться. Так что и в этом жизнь преподала ей суровый урок» 1 .
Герои романа живут своей жизнью, без глобальных проблем, наполненной мелкими суетными делами. Но как мастерски вскрывает их внутренний мир писательница. Жизнь с большой буквы в ее произведении отвергается ради процесса бытия, ради подлинных, конкретных проблем поведения и чувств - в подлинном, конкретном обществе.
– …Нил Павлыч, а Нил Павлыч! как его, джентльмена-то, о котором сообщили давеча, застрелился-то на Петербургской?
– Свидригайлов, – сипло и безучастно ответил кто-то из другой комнаты.
Раскольников вздрогнул.
– Свидригайлов! Свидригайлов застрелился! – вскричал он.
– Как! Вы знаете Свидригайлова?
– Да… знаю… Он недавно приехал…
– Ну да, недавно приехал, жены лишился, человек поведения забубённого, и вдруг застрелился, и так скандально, что представить нельзя… оставил в своей записной книжке несколько слов, что он умирает в здравом рассудке и просит никого не винить в его смерти. Этот деньги, говорят, имел. Вы как же изволите знать?
– Я… знаком… моя сестра жила у них в доме гувернанткой…
– Ба, ба, ба… Да вы нам, стало быть, можете о нём сообщить. А вы и не подозревали?
– Я вчера его видел… он… пил вино… я ничего не знал.
Раскольников чувствовал, что на него как бы что-то упало и его придавило.
– Вы опять как будто побледнели. У нас здесь такой спёртый дух…
– Да, мне пора-с, – пробормотал Раскольников, – извините, обеспокоил…
– О, помилуйте, сколько угодно! Удовольствие доставили, и я рад заявить…
Илья Петрович даже руку протянул.
– Я хотел только… я к Заметову…
– Понимаю, понимаю, и доставили удовольствие.
– Я… очень рад… до свидания-с… – улыбался Раскольников.
Он вышел, он качался. Голова его кружилась. Он не чувствовал, стоит ли он на ногах. Он стал сходить с лестницы, упираясь правою рукой об стену. Ему показалось, что какой-то дворник, с книжкой в руке, толкнул его, взбираясь навстречу ему в контору, что какая-то собачонка заливалась-лаяла где-то в нижнем этаже и что какая-то женщина бросила в неё скалкой и закричала. Он сошёл вниз и вышел во двор. Тут на дворе, недалеко от выхода, стояла бледная, вся помертвевшая, Соня и дико, дико на него посмотрела. Он остановился перед нею. Что-то больное и измученное выразилось в лице её, что-то отчаянное. Она всплеснула руками. Безобразная, потерянная улыбка выдавилась на его устах. Он постоял, усмехнулся и поворотил наверх, опять в контору.
Илья Петрович уселся и рылся в каких-то бумагах. Перед ним стоял тот самый мужик, который только что толкнул Раскольникова, взбираясь по лестнице.
– А-а-а? Вы опять! Оставили что-нибудь?.. Но что с вами?
Раскольников с побледневшими губами, с неподвижным взглядом тихо приблизился к нему, подошёл к самому столу, упёрся в него рукой, хотел что-то сказать, но не мог; слышались лишь какие-то бессвязные звуки.
– С вами дурно, стул! Вот, сядьте на стул, садитесь! Воды!
Раскольников опустился на стул, но не спускал глаз с лица весьма неприятно удивлённого Ильи Петровича. Оба с минуту смотрели друг на друга и ждали. Принесли воды.
– Это я… – начал было Раскольников.
– Выпейте воды.
Раскольников отвёл рукой воду и тихо, с расстановками, но внятно проговорил:
Это я убил тогда старуху-чиновницу и сестру её Лизавету топором и ограбил.
Илья Петрович раскрыл рот. Со всех сторон сбежались.
Раскольников повторил своё показание.
(Ф.М. Достоевский, «Преступление и наказание»)
